Меж трех времен

Не подходя ближе, Данцигер протянул руку и указательным пальцем толкнул дверь с такой силой, что распахнул ее настежь, но остался стоять в проеме, глядя на Рюба, который поспешно соскочил со стола, одарил доктора своей всегдашней быстрой и тонкой улыбкой и уже открыл рот, собираясь пригласить его войти. Но доктор Данцигер, сохраняя бесстрастное выражение лица, опередил его:

- К вам можно?

Этот вопрос привел Рюба в замешательство; Данцигер увидел, как его бывший подчиненный быстро заморгал.

- Ну конечно же, конечно! Входите!

Данцигер неторопливо шагнул за порог.

- О нет, - сказал он, - никаких «конечно же». Я больше не вправе являться сюда без приглашения. Вы ведь вышвырнули меня, не так ли? - И спокойно добавил: - Как поживаете, Рюб?

- Прекрасно, доктор Данцигер. А вы неплохо выглядите.

- Вот уж нет. Я был стар, когда вы видели меня в последний раз, а сейчас стал еще старше. - Он осторожно оглядел комнатушку. - Здесь все так же, ничто не изменилось.

- Да нет, изменилось, и еще как. Доктор Данцигер, мы могли бы пойти куда-нибудь пообедать? Было бы куда приятнее разговаривать...

- Нет, Рюб. Преломить с вами хлеб я еще не готов. Мне пока не удается разобраться в своих чувствах.

- Вот как?..

Лицо Рюба выражало явное замешательство. Он и хотел бы проявить вежливость, пригласить гостя сесть, сойти с этой мертвой точки, да никак не мог набраться смелости.

- Разумеется. Ваш звонок смутил меня. Услышав ваш голос, я все пытался понять, ненавижу ли я вас. Может быть, мне стоило раз и навсегда отказаться видеться с вами? Или прийти сюда и насмотреться досыта, давая волю ненависти, питая ее... и думая о мести. Или о возмездии? - Данцигер усмехнулся. - Мне больше нравится именно это слово, а вам? И покуда мы разговаривали, я подумал, что, быть может, то, что я испытываю по отношению к вам - не ненависть, а сильнейшая неприязнь. Такая непрощающая, что я не смогу видеть вас. Или, даже если сумею сдержать ее, все равно буду не в силах на вас смотреть. Вы все говорили, говорили и казались счастливым от того, что снова слышите мой голос, а я гадал - неужели время и впрямь все лечит, оставляя вечные, но зажившие шрамы? Боль в конце концов ушла, так что я мог бы... что? Стерпеть ваше присутствие? Прийти сюда и посмотреть на вас с одной только простой неприязнью? С любопытством, презрительно скривив губы? - Вежливая улыбка держалась на лице Рюба, и в ней - каким-то чудом ему это удалось - даже не чувствовалось напряжения. - А может быть, ни то, ни другое, ни третье. Я спросил себя: возможно, вспоминая сейчас о Рюбе Прайене, я лишь мысленно пожимаю плечами? Мол, все это было так давно, что какого дьявола вспоминать?

- И что же вы решили? - Рюб наконец указал на дубовый стул с прямой спинкой. - Присаживайтесь, доктор.

- Нет, я хочу подняться наверх и осмотреться. Хочу снова увидеть Проект. Вот поэтому-то я и пришел. И поэтому, Рюб, решил остановиться на снисходительном любопытстве. На том, что буду разглядывать вас, слегка забавляясь. Именно это я и делаю сейчас, если вы еще не заметили. Оглядываю вас с головы до ног, слегка потешаясь над вашей самонадеянностью. Пытаюсь понять, как это, черт возьми, у вас могло хватить наглости заговорить со мной, пусть даже по телефону. Не говоря уж о том, чтобы пригласить меня на обед! Итак, Рюб, говоря спокойно, снисходительно забавляясь вашей самонадеянностью, - какого дьявола вам от меня нужно?

- Помощи. И, если только это возможно... начать восстанавливать дружеские чувства, которые по крайней мере я к вам испытываю.

- А знаете, это и впрямь забавно. Экая наглость! Проклятая ваша наглость! Итак, еще раз - что вам от меня нужно?

Мгновение Рюб стоял, глядя на Данцигера; в его глазах светилось удовольствие. Затем, явно повинуясь порыву, он протянул руку:

- Начать все сначала.

Данцигер стоял, недоверчиво покачивая головой. Он все еще качал головой, когда на его губах появилась неохотная усмешка.

- Экая наглость! - повторил он, однако руку Рюба принял. - Пойдемте. - Он повернулся ко встроенной заподлицо со стеной двери, которая находилась напротив входной. - Давайте поднимемся наверх.

Рюб двинулся вперед, распахнул дверь и придержал ее для Данцигера. Тот переступил порог и остановился, с любопытством озираясь в тесном, с бетонным полом закутке перед закрытыми шахтами лифтов. Ухмыляясь, Рюб вошел следом, и Данцигер сказал:

- Подлый вы негодяй! Сколько я ни размышлял, а этого не предвидел, - кажется, у меня все еще сохранились остатки некой старческой симпатии к вашей персоне. Кто бы мог подумать!

Он нажал на кнопку лифта, и дверцы плавно разошлись.