Меж трех времен

Вверху, на деревянной рамке доски объявлений, кто-то тщательно выписал карандашом: «Не посылайте одежду в стирку, пока не пройдет первое представление». На самой же доске, выкрашенной в белый цвет, было множество всяких надписей, сделанных и карандашом, и чернилами: «Не вините оркестрантов, они слишком много торчат в пивнушке, чтобы еще и репетировать»... «Бог ты мой, до чего маленькая сцена»... «Где же почта?»... «Мы знаем, что театр насквозь прогнил, а как насчет вашего представления?»... «Гримуборные подметаются каждое лето»... В углу доски была приколота отпечатанная в типографии визитная карточка: «Братья Зено, акробаты; обращаться через доску объявлений». Оттиснуто со штампа: «Люк Мэйсон из «Труппы Джоша Уилкинса» - величайший комик Америки». Карандашом на квадратике бумаги, тщательно оторванном от конверта, написано: «Фло де Вир из труппы «Красотки Бостона» шлет сердечный привет сестрам Рэнглер из труппы «Веселые Мародеры». Отпечатанный список с заголовком «Пансионы»: двадцать с чем-то адресов, по большей части в районе Западных Тридцатых и Сороковых, и еще с полдюжины прибавлено от руки, карандашом. Возле некоторых адресов - тем же карандашом - комментарии: «Хороший... Кормят хорошо, но маловато... Паршивое местечко - только для акробатов». За спиной раздались шаги швейцара, и когда я обернулся, он ткнул большим пальцем куда-то себе за спину, буркнул: «Идите вон туда» - и, обойдя меня, вернулся в свое кресло. Я почувствовал сильное искушение потребовать назад свои двадцать долларов.

Я вернулся в тот же короткий коридор и, повернув из него направо, вышел в другой коридор, пошире, где располагались гримуборные, тянувшиеся параллельно сцене - во всяком случае, мне так показалось; ориентироваться здесь было затруднительно.

И в коридорах, и в гримуборных было полно народу - должно быть, все участники сегодняшнего представления. Я шел все дальше, заглядывал в гримуборные, огибал, зачарованный, людей, толпившихся в коридоре. По большей части они не обращали на меня внимания, но те, с кем я встречался взглядом, приветственно кивали. Не слишком ли бесцеремонно было с моей стороны заглядывать в гримуборные? Но ведь я не знал, как еще мне отыскать Голубиную Леди. И вдруг увидел ее - она сидела за туалетным столиком, спиной к коридору, но наблюдала за мной в зеркало. Она уже была одета для выхода на улицу. У стены гримуборной стояли три большие квадратные птичьи клетки, накрытые полотном. Я остановился у двери, Голубиная Леди сказала:

«Входите», и я поблагодарил за то, что она согласилась встретиться со мной.

- И чем же я могу вам помочь?

- В этом месяце, не знаю точно, в какие дни, одна пара будет выступать с номером в варьете. Мне нужно увидеть их, но я не знаю, где именно они будут выступать, когда и как это можно выяснить.

Она помолчала немного, дожидаясь, не скажу ли я что-то еще, затем сказала:

- Тешу себя надеждой, что вам известно название номера.

- Тесси и Тед.

Голубиная Леди задумалась, затем покачала головой:

- Я о таких не слыхала. Что у них за номер?

- М-м... она, кажется, поет. А он играет на фортепьяно и танцует.

- А почему вы обратились именно ко мне?

- Ну, мне пришлось выбирать среди велосипедистов, Джо Кука, Крауса и Рауса и прочих. Ваше лицо на фотографии выглядело самым добрым.

- Так оно и есть! И я на самом деле такая. - Теперь она улыбалась. - Ну что ж, выяснить это будет нетрудно.

Она взяла со столика номер «Вэрайети», развернула, перелистала страницы, затем перегнула газету на странице, заполненной мелким убористым шрифтом, и отдала мне:

- Поглядите-ка вот это; если только они выступают, вы их сам и отыщете.

«Программы на следующую неделю театров варьете с тремя или менее представлениями ежедневно. Все театры открыты в течение недели, в понедельник дневные спектакли, если не указано дополнительных сведений». Страница под этим заголовком была битком набита мелким шрифтом и обильно насыщена значками. «Театры, значащиеся в списке как «Орфеум» без иных различительных описаний, принадлежат к сети театров «Орфеум». Театры, за названием которых следуют в скобках буквы С-К, принадлежат к сети театров Салливана-Консидайна... (П) - Театры Пантеджа... (Лоев) - Театры Маркуса Лоева...» Это был целый мир, о котором я не знал ровным счетом ничего.

Нью-Йорк, само собой, стоял в этой очереди первым, и возглавлял список театр, в котором мы сейчас находились, - «Театр Пятой авеню». Программа начиналась с минувшего понедельника: «Семейство Доил... Краус и Раус... Смит, Смит, Смит и Смитики... Вернон и Вера... Баньши за оградой... Мадам Зельда... Голубиная Леди... Джо Кук... Мерлин Великий».