Между

– Мне плевать.

– А мне нет. Если ты свалишься и набьешь еще синяков, виноват буду я.

– Так ты за работу переживаешь?

– Я на испытательном сроке, котенок.

Каждый раз, когда он называет меня котенком, он смотрит так, словно раздевает меня глазами. Нагло и жадно. Я зачем-то киваю. Да и глупо спорить, я действительно пока не чувствую себя на сто процентов. Я прохожу к кровати и забираюсь на нее вместе с обувью.

– Помнишь, как ты дрался с тем парнем с татуировкой на лице? – В меня вдруг ударяет воспоминание, и я смотрю на лицо Клима.

Он напрягается.

Словно я провожу запрещенный прием – обращаюсь к нашему общему прошлому.

– Его унесли после третьего раунда, – хмыкает Клим.

– Да, я помню его кровь. Ты тогда напугал меня, Клим. И тогда я приняла окончательное решение уйти от тебя.

С его лица уходит усмешка. Клим упирается плечом в стенку, а в его глазах появляется что-то угрожающее.

– Я каждый раз боялась за тебя. Боялась, что тебя оставят инвалидом. – Я отворачиваюсь к окну, чтобы договорить: – Ты мужчина, сильный смелый мужчина, тебе не понять, каково это… Мне было больно каждый раз, когда ты входил в клетку. Но в тот вечер я почувствовала, что бои могут не только искалечить тебя, но изменить тоже. Ожесточить до предела. И я тогда подумала: зачем я всё это терплю и цепляюсь за свои чувства к тебе, если однажды рядом со мной может оказаться чужой человек? Я проснусь, а того Клима больше нет.

Я нервно сглатываю и перебираю пальцами ворот его куртки. Меня несет, и я поднимаю воротник выше, вдыхая тяжелый запах с кожи.

– Я же видела, как меняется твое тело. Ты набирал массу или сушился. Добавлялись шрамы и татуировки. Так же и с характером… Ты менялся из-за боев, просто не так заметно.

Я слышу его шаги.

Они расходятся током по комнате.

– Но я никогда не предавал тебя. Я оставался твоим.

Он наклоняется ко мне и с силой закутывает меня в свою куртку. Сдавливает так сильно, что становится трудно дышать, а металлические детали впиваются в кожу. Я понимаю, что задела его за живое. Это странно, но прошло два года, а разговор о нашем расставании заводит его. Впрочем, мой голос тоже шалит.

– Я крутился в мире, где мог каждый день трахать новую девку. Они всегда вешались на бойцов, но я ни разу не изменил тебе. Ты приезжала в клубы в любое время, и никогда не было такого, чтобы ты сняла с меня какую-то блядь.

– Не было. – Я киваю.

– А сейчас ты счастлива? Хочешь правду? У твоего папика кроме тебя есть еще одна постоянная девушка и еще толпа куколок на подхвате. Он развлекается, когда и с кем хочет.

– Мне все равно.

Меня удивляет собственное хладнокровие.

Но его слова не скручивают клубок обиды и боли в груди.

– Я никогда не любила его, Клим.

Я сжимаю его пальцы, чтобы он ослабил хватку. Мне уже нечем дышать.

– Я зареклась любить хоть кого-то после тебя. Поэтому мне плевать, даже если он трахает половину города.

– Ты любила меня?

– Ты знаешь…

– А сейчас любишь?!

Он встряхивает меня, не контролируя силу. Он переносит ладони на мое лицо, опаляя жаром буйных эмоций, снова сдавливает и дергает на себя. На свои губы. Он топит меня в сумасшедшем поцелуе, который сбивает все ориентиры, скручивает все мысли до единой и заставляет задыхаться. Я вырываюсь, но лишь для того, чтобы почувствовать его острее. Я бьюсь в собственных желаниях и раскрываю рот шире, позволяя Климу ласкать меня грязно, нежно и до невозможности правильно. Он знает, как меня нужно целовать. Как пить меня и брать то, что я отдавала только ему.

– Любишь? – с рыком спрашивает он и запутывается ладонью в моих волосах.

– Нет… не люблю…

– Врешь. Зачем ты врешь?

– А зачем ты спрашиваешь?

Клим толкает меня.

Я оказываюсь не готова и падаю спиной на кровать. Волосы разлетаются, а через секунду на меня опускается его тяжелое горячее тело. Он утыкается носом в висок и жадно вбирает мой запах, как животное. Он не дает мне двинуться и сковывает все попытки сделать хоть что-то. А я сама не знаю, что мне нужно. Часть меня ищет способ оказаться как можно дальше, а часть плавится и откликается на каждое его прикосновение.

Словно чиркнула искра.

Яркая, фатальная…

И у меня есть всего секунда, чтобы потушить пламя.

– Иди ко мне, – шепчет Клим и забирает эту секунду.

Он влажно целует, касаясь языком, ласкает мою кожу и спускается по шее ниже. Его поцелуи становятся жарче и жестче, в нем просыпается хозяин. Мужчина, который имеет полное право на мое тело. И я ведь давала ему это право. Он брал меня, имел, трогал и делал своей снова и снова. В прошлой жизни, но это было.

– Клим, – выдыхаю.

Я зажмуриваюсь, чувствуя, как он обхватывает сильными пальцами мою талию. Он двигается уверенно и резко. А я едва контролирую себя. Тело откликается на его жаркие прикосновения, которые изводят меня. Нет сил ни сдерживаться, ни противиться. Остается только банальная правда. А она заключается в том, что всё живо. Я помню Клима, помню каждую крупицу из того, что было между нами. Особенно за закрытыми дверьми. То, что случалось наедине, и то, что походило то на безумие, то на сказку.