Между адом и раем

Сирота повернулся назад и слегка опешил. Перед ним стояли две девочки, они были хорошо одетые. Его поношенное полупальто явно контрастировало с их богатым одеянием. Девочка, что была чуть повыше своей подруги, была одета в меховую курточку с застежками-шнурками. На ней также были белые полусапожки. Вторую особу он не стал разглядывать. Он уже нисколько не сомневался, что они приехали из Омска или имели богатых родителей. Подобные же ему, никогда таких нарядов не имели. Раздумывать о социальных проблемах советского общества ему больше не пришлось.

Высокая незнакомка почти вплотную подошла к нему и прошипела:

─ Ты, деревня… Зачем ударил передовика производства? Так и все можно сломать…

Стрельников не выдержал. Он напрягся и ударил рукой в плечо назидательницы. Она не упала, лишь слегка накренилась назад. Затем резко выпрямилась и с силой ударила его в грудь. И тут же прокричала:

─ Ты, вонючий детдомовец… С кем ты дерешься? Ты знаешь, кто мы такие? ─ На помощь ей пришла подруга. Она обеими руками вцепилась в обидчика своей сестры и со слезами на глазах произнесла:

─ Наш папа первый секретарь горкома партии, а мы его дети… Ты поняла, обезъянка детдомовская… ─ Несколько переведя дух, она в таком же тоне продолжила. ─ Вот сейчас пойду и позвоню в милицию… Она тебя заберет…

Будущий учитель начальных классов на какой-то миг опешил. Опешил не от бешеного натиска незнакомок. Опешил и не от того, что его припугнули милицией. Людей в погонах и с оружием он раньше всегда боялся. Сегодня же он понял, что милиция не такая уже и грозная. Погоны носили и хорошие люди, как подполковник Филимонов. Однако и он, начальник, боялся Половозова. Поклоняться партии, вождям, великим людям Толю Стрельникова учили с самых пеленок, в детском доме и в школе. Учили этому его и в педучилище.

На каждом уроке его наставники, независимо от возраста и учебной дисциплины, трындили, что коммунистическая партия самая мудрая в мире, а ее славный комсомол, в ряды которого он год назад вступил, есть ничто иное, как ее резерв. Они также обожествляли и местное руководство. Он многое слышал о первом секретаре горкома партии и о председателе городского совета, о других вождях местной власти. Слышал, но в лицо их не видел. Районная газета «Знамя коммунизма» довольно часто помещала их фотографии на своих страницах. Они почему-то не всегда походили на живых людей…

На какой-то миг Стрельников представил самое страшное, что может произойти с ним в недалеком будущем. Его, как детдомовца, за физическое оскорбление детей самого главного начальника отправят в детскую колонию… От страха он сжался и медленно опустился на корточки. Дыхание его стало тяжелым, по телу пробежали мурашки. Как вести себя дальше, он не знал… И тут же он почувствовал на своей спине что-то тяжелое, которое двигалось и одновременно было теплым. Из этого еще ему непонятного живого раздавались человеческие голоса и исходило прерывистое дыхание. Он приподнял голову кверху и сжал зубы. Девочки сидели на нем и били кулаками то по его спине, то по его голове. Какой-либо боли полусидевшее существо, которое называлось человеком, не чувствовало. Оно лишь тяжело вздыхало и сквозь слезы улыбалось. Живая особь имела достаточно сил, чтобы не только дать отпор насильникам, но и их победить. Она не делала этого по одной причине. Она боялась оказаться за решеткой…

Внезапно сирота почувствовал облегчение, не ощущал он и ударов. Тут же чьи-то сильные руки его приподняли и поставили на землю. Он слегка вытер слезы и увидел перед собою высокого мужчину. Незнакомец улыбнулся и покачал головой. Затем он сказал:

─ Ну, что, детский сад, девчонки тебя обижают? И ты сдачи им не можешь дать?

Поверженный ничего не ответил. Он только слегка всхлипывал и изредка вытирал слезы. Рассказывать о том, почему он не дал сдачи отпрыскам большого начальника, ему не хотелось. Да и в этом не было уже никакой необходимости. Его спаситель шагал в сторону железнодорожного вокзала. Стрельников неспеша отряхнул с себя снег и двинулся дальше. Едва он прошел галерею передовиков социалистического соревнования, как перед ним опять появились дочери Половозова. На этот раз он оставил свою нервную систему в покое. Он повернул лицо в сторону и гордо продефилировал мимо обидчиц. Затем остановился. Мысль их сфотографировать в его голову пришла неожиданно. Он быстро развернулся и, вытащив фотоаппарат из-за пазухи, нажал кнопку оптико-механического устройства. Потом еще раз и еще раз. Девочки, скорее всего, не заметили этого. Они стояли возле большого портрета и о чем-то весело болтали.