Между адом и раем

— Точно. Они говорят, что не имеют никакого представления о том, где сейчас лодка. И у вас в министерстве обороны, и здесь, в Штатах, полагают, что лодку продали. Президент хочет, чтобы ты выяснил, кто продал корабль и, самое важное, кто его купил. И когда.

— Считай, дело сделано, — сказал англичанин, выпрыгнув из кровати и быстро сняв со спинки стула одежду.

— Если хочешь, сейчас мы могли бы заняться сексом по телефону, — сказала женщина.

— Даже не мечтал о том, чтобы использовать тебя в своих интересах в такой момент, дорогая.

— Полагаю, ответ «нет». Ну что ж, спи дальше. Спокойной ночи, бейби.

— Спокойной ночи.

— Я люблю тебя, Алекс, — сказала женщина.

Но в тот момент его сердце было совсем в другом месте, так что он ничего не мог на это ответить.

— Спокойной ночи, — повторил он тихо и повесил трубку.

Он уже говорил ей, что любовные отношения между ними остались в прошлом. И что сейчас влюблен в другую. Неважно, что он говорил и как часто, похоже, все это не действовало.

Он встал, потянулся и звоном колокольчика известил Пелхэма, который был на кухне, что будет завтракать рано. Потом сделал обычные для начала дня тридцать отжиманий, пятьдесят приседаний и остальные упражнения. Когда мышцы разгорелись, пошел в душ.

Стоя под горячим душем, Александр Хок удивленно признал, что напевает песенку.

Это была старая мелодия «Битлз».

«Here comes the sun».

2

Солнце все еще нещадно палило, когда в бухту Стэниел-Кей вошел белый катер. Было ровно три часа дня. За штурвалом стоял человек в белоснежной накрахмаленной форме. Он переключил двигатель «Гамильтон» на реверсный ход, и вода за кормой забурлила. Катер сразу снизил скорость, скользя вдоль причала, пока не остановился. Был отлив, но длинный трап все равно доставал до планшира правого борта.

Катер сверкал бронзовыми деталями и лакированным красным деревом. В нем было столько блеска и великолепия, что он казался слишком неподходящим для этих отдаленных мест. Он создавал впечатление внеземного корабля, прибывшего из далеких миров. Двое членов экипажа, одетые в одинаковые белые рубашки и шорты, быстро вскарабкались по трапу на причал и закрепили швартовами нос, корму и шпринги. Один из них встал у трапа, чтобы помочь подняться пассажирам. Другой, с оружием, спрятанным под формой, окинул острым взглядом безлюдные причалы. Удовлетворившись результатами проверки, он встретился глазами с рулевым и провел по горлу ребром ладони.

Рулевой заглушил спаренный двигатель, и, когда его хриплый рокот прекратился, сонная бухта вновь погрузилась в тишину. Слышались лишь крики кружащих над ней чаек и крачек и хлопанье трепещущего на ветру большого английского флага, укрепленного на корме.

Пассажиров было двое, оба англичане. Они непринужденно болтали, стоя на корме и прикрывая глаза от слепящего карибского солнца.

Высокого пассажира, около сорока лет, звали Александр Хок. Ростом примерно метр девяносто, но из-за своей худобы казался выше. У него были густые черные волосы, пронзительные голубые глаза, тонкий нос и выступающий вперед квадратный подбородок, который придавал ему решительный вид.

Еще и месяца не прошло со времени того утреннего звонка из Вашингтона. Сейчас, светлым февральским днем англичанин осматривал морской пейзаж с выражением крайнего интереса. Обернувшись, он с улыбкой глянул на своего спутника, Эмброуза Конгрива.

— Здесь снимали фильм «Шаровая молния», — сказал Хок. В его глазах читалась мечтательность. — Ты знал об этом, Эмброуз?

— Что за фильм?

— Ах да, совсем забыл. Ты ведь в кино и носа никогда не показывал, если только там не шел фильм с Джоном Уэйном. «Шаровая молния» — это одна из серий «бондианы». С Шоном Коннери. Кстати, моя любимая.

Компаньон Хока был приземистым, полнеющим человеком около шестидесяти. У него было детское лицо с грустными глазами. Лицо наполовину закрывали колоссального размера усы. Он глубоко вздохнул и промокнул лоб одним из своих неизменных льняных платков с монограммами.

— Я предпочитаю Джона Уэйна Джеймсу Бонду лишь потому, что Дьюк[4] реже болтал, зато чаще стрелял, — хмыкнул Конгрив.

— Да, но Бонд…

— Алекс, извини, конечно, но ты что, собрался стоять здесь под палящим солнцем, чтобы обсуждать со мной древних киногероев? Твои агенты наверняка уже заждались тебя на берегу.

— Я просто хочу познакомить тебя с деталями местного колорита, — улыбнувшись, сказал Хок.

— Если уж на то пошло, меня совершенно не занимает местный колорит. Все, что мне сейчас нужно, — живительная влага. Может, постараешься закончить свои переговоры побыстрее?

— Ты чуток раздражен, не так ли? Тебе нужно бы немного вздремнуть.

— Чепуха! — сказал Конгрив. — Мне нужно море ароматного коктейля с ромом или бездна ледяного пива.

— Нельзя пить на службе, Констебль.

— Разве можно назвать «службой» встречу с парочкой агентов по недвижимости?

— А что, я говорил «агенты по недвижимости»? Извини, должно быть, оговорился.

Эмброуз ответил, тряхнув головой:

— Ты никогда не оговариваешься, Алекс.