Между Амуром и Невой

В итоге Лыков ушел из лавки с тремя револьверами (Челубею он купил мощный «трэнтор» сорок пятого калибра) и шестью пачками патронов. С самого Петербурга он впервые вновь обзавелся ооружием, и стал от этого несколько веселее. Заодно купил провизии на дорогу: гороховый и мясной порошки в запаяных банках, муку, крупы, клюквенный экстрат, чай, сахар и галеты.

Когда Алексей вернулся в дом Саблина, ни хозяина, ни Челубея ещё не было. Вскоре они появились, но не надолго. Поужинали солёным омулем с чёрной кашей[142] и снова ушли, наказав Лыкову ложиться спать, не дожидаясь их.

В Нижней Каре Яков неожиданно и сильно изменился. До сих пор он ставил себя по отношению к Лыкову в положение как бы ученика, второго номера. Это понятно: Алексей, видевший уже и войну, и тюрьму, был более опытен и, что еще важнее, более уверен в себе. Челубей, при всей своей огромной физической силе и здоровом нахальстве, не имел настоящего куража. В душе сомневаясь в себе, он пытался скрыть это развязностью, получалось только хуже… Наблюдая за ним все это время, с мая по июль, Лыков понял, что Челубей словно готовится перейти некую черту. Так иногда человек стоит на берегу реки, хочет прыгнуть — и не решается. Что это за рубеж, было для Алексея загадкой. Убийство? Нет. В Москве, на глазах у него, Яков застрелил человека и бровью не повёл. Окончательный разрыв с обычной, до-лобовской жизнью? Но он уже третий год служит у Анисима Петровича. Была в этом стройном, привлекательном богатыре какая-то гниль, червоточина, какая-то угрюмая тайна. Недашевский был неплохо образован и получил, видимо, некоторое воспитание. Он свободно говорил по-французски и по-немецки, разбирался в химии и астрономии, не выносил непечатной брани и грязных рук. Когда-то, по его собственным словам, он учился в кадетском корпусе, мог бы стать офицером, а вышел в бандиты. Так же, как Озябликов, из-за обиды на общество? Лыков чувствовал в нем опасную недорешённость: то ли он злодей, то ли еще не совсем…

А сегодня Челубей весь день занимается какими-то делами, не посвящая в них Лыкова. У него действительно оказались секретные инструкции и особые полномочия. Когда он заметил обиду со стороны Алексея, то просто сказал:

— Так надо. Есть один секрет, который ты не должен пока знать. Слишком мало времени ещё служишь у Анисима Петровича. Придет время — всё узнаешь.

Вернувшись в саблинский дом, Лыков до вечера собирался в дорогу. Вычистил и зарядил оружие, уложил патроны, деньги, спички, пищевые припасы, одеяла и прочий необходимый скарб. В одиннадцать лег спать. Сожительница Саблина, толстая сорокалетняя Авдотья, присланная из Вологодской губернии за отравление снохача-свекора, постелила ему в летней кухне. Уставши за день, Лыков мгновенно уснул. Он долго плутал в каких-то обрывках сновидений, без системы и смысла. Потом вдруг увидел отца, сбивающего лопатой лёд во дворе их дома в Благовещенской слободе. По времени это было до ухода Алексея на войну, когда он доканчивал последний класс гимназии. И раньше он видел отца во сне, но словно бы в прошлой жизни. Теперь было по другому. Лыков понимал, что отец давно умер, осознавал, что это сон, что он дремлет и скоро проснется; жалел, что о многом не договорил с батюшкой и молча с любовью смотрел на него. А отец отставил лопату и так же молча улыбался сыну. Они даже поговорили о чём-то незначительном, и отец погладил Алексея по голове. Потом он исчез и замелькал бессмысленный калейдоскоп, и потом вдруг появился Буффало.

— Фёдор, и ты пришёл! — обрадовался Алексей. — Какой хороший сон…

Но Буффало был серьёзен и неулыбчив.

— Алексей! — сказал он тревожно. — Проснись, немедленно проснись!

— Федор, а ты знаешь, что у тебя ещё один сын есть? — хотел обрадовать его Лыков. — Большой уже, и очень на тебя похож; славный парень.

— Некогда теперь, Алексей, потом расскажешь. Тебя хотят убить. Немедленно проснись!

И Лыков проснулся, сразу, без перехода. И сразу же услышал сдерживаемое дыхание и почувствовал присутствие в комнатке другого человека. Начинало светать, в сумерках проступали контуры предметов, и в углу Алексей увидел силуэт. Вскочив, как на пружинах, он принял боевую стойку, выставив вперед кулаки. Человек — а это оказался Самболат Алибеков — тут же, не раздумывая, бросил нож и кинулся на улицу; Алексей рванул за ним. Выскочив за калитку, Лыков обнаружил, что вдоль улицы к нему бегут Хогешат с Имадином. Спешат, запыхались и машут руками, а их брат улепётывает в другую сторону.

— Он что у вас, только спящих может резать? — гневно закричал он. — Настоящий джигит!

Молодые люди уже добежали до него, но подойти не решились, стали поодаль.