Между Амуром и Невой

В правительстве Желтуги всего несколько человек. Военный министр, конечно же, Ван. Есть министр земледелия; он ведёт учёт всех золотоносных участков, их распределение, обмен, а также разведку ископаемых. Им состоит пожилой уже русский старовер, и более честного человека я в жизни не встречал. Далее, министр юстиции. Именно он рассматривает все случаи нарушений законов и выносит приговор. Таковым служит, кстати, бывший прокурор одной из ваших внутренних губерний. Есть министерство иностранных дел, во главе с китайцем, но у него мало работы. И последнее министерство — финансов и торговли; его, естественно, возглавляет польский еврей. Мы вынуждены были ввести подоходный налог. Один процент с добытого золота платят старатели. Десять процентов от стоимости завезённых товаров отдают торговцы — они ведь более других наживаются на тяжком старательском труде. Те же, кто продаёт спиртное, платят в казну двадцать пять процентов от выручки. В подтверждение взятого сбора выдаются особые свидетельства с казённой печатью. Вся республика поделена на пять участков; каждым из них командуют два старосты. Десять старост во главе с выборным старшиной, то есть, мною, составляют правление республики. Это своего рода республиканский парламент…. Наиболее важные вопросы решает всеобщий сход населения Желтуги. На собранные средства республика закупает оружие, боеприпасы, медикаменты и продовольствие…

— И сколько в год собираете налога? — снова не очень уместно поинтересовался Челубей.

— Я сейчас не помню, — недовольно ответил Фашши. — …У полковника Потулова, в частности, приобретаем солонину, сухари, крупы и муку. Этой весной он приехал сюда играть в карты. Такой честной игры, как у нас, нет больше нигде в мире — по понятным причинам. А полковник профессионалист в этом деле и часто выигрывает значительные суммы. Но в этот раз ему не повезло: он продул, и значительно больше, чем привез с собой. Поэтому полковник послал на Кару записку, а сам остался нашим гостем. Только когда пришел транспорт с мукой, Потулов вернулся к своим обязанностям начальника Нерчинского каторжного района.

— А князь Витгенштейн тоже в картишки перекидывается? — спросил Лыков.

— Нет, этот приезжает за золотом. Князь герой войны, дальний родственник вашего императора. И неудачный картежник. Царь дважды оплачивал его долги, а тот плодил новые. Говоря по правде, Витгенштейн — просто старый дурак, хоть и генерал-адъютант; а царь ваш скуповат. Поэтому Петра Львовича сослали на службу в Благовещенск, в место, где при всем желании нельзя потратить много денег. И негласно разрешили, для поддержания штанов с лампасами, скупать на Желтуге золото по дешёвке. По моим данным, Витгенштейн пользуется этим и покупает металл не только для себя, но и для одного из великих князей.

— Для кого именно? — не удержался и полюбопытствовал Лыков, хотя делать этого не следовало.

— Для Владимира Александровича, — без запинки ответил Фашши и с интересом поглядел на Алексея. — А почему это вас интересует?

И Лыков, смутившись, переменил тему.

— У нашего хозяина, господина Лобова, с начала этого года пропали два подряд золотых курьера, везшие в столицу купленное у вас золото. Мы прибыли, чтобы разобраться в этом ребусе. Нет ли у вас каких сведений об этом, или пусть догадок?

— На эту тему лучше поговорить с министром внутренних дел. Он, кстати, скоро появится… От себя же скажу, что нас самих эти пропажи ставят в трудное положение. Мы добываем золото для того, чтобы его продавать. Китайцы рано или поздно нас раздавят; надо успеть разбогатеть, чтобы было с чем убегать… Поэтому такие оптовые покупатели, как господин Лобов, берущие часто и по многу, для нас очень важны; нам крайне не выгодно прерывать с ним торговые отношения. А после второй пропажи он не купил у нас больше ни унции. Поэтому правительство окажет вам полное содействие в поиске злоумышленников, и виновные будут наказаны. Вот, кстати, и наш эм-вэ-дэ…

В коридоре послышались тяжёлые шаги, дверь отлетела, как бумажная и в кабинет президента вошел Прокудин.

Лыков редко встречал таких людей, хотя великанов и богатырей повидал немало, а некоторым из них при знакомстве свернул шею. Но Прокудин был особенный. Ростом с того же Коську-Сажень, он был, в отличие от него, гармонично и пропорционально сложен. Очень большой, огромный, широкий в кости; плечи — от стены до стены, а кулаки, без преувеличения, с голову взрослого человека. И при этом — умный цепкий взгляд, высокий лоб, вьющиеся до плеч черные с проседью волосы и жесткая складка между бровей. Одет министр был в старательские брюки из генуэзской ткани на помочах, с оловянными клёпками на карманах и ширинке, и в красную гарибальдийку.

Прокудин поздоровался с гостями, при этом их нехилые кулаки утонули в его ручище.