Между ангелом и бесом 2

Побывала изба и на местах всех цыганских стоянок. Барон возражал против таких удобств сильнее, чем тогда, когда королева Марта повесила рекламные щиты, запретив цыганам выбирать лагерь по своему желанию. Старый цыган даже посетил Рубельштадт и долго ругался с королём Полухайкиным, но потом плюнул и увёл табор в Забытые Земли. Неведомые опасности волшебной страны были Барону милее принудительных удобств. Приезжал изредка – проведать сына. Но не через горы тогда направлялся табор, а в Последний Приют. Рыжий вор по-прежнему при каждом удобном случае старался стащить тот пресловутый перстень отшельника Амината, и в связи с этим обстоятельством регулярно оказывался привязанным вверх ногами на столбе в центре забытого Богом городка. Вот Барон и подгадывал встречи с сыном именно в такие моменты, чтобы не ехать по гладким дорогам через три королевства в Талону. Там он развлекал сына разговорами, пока не прискачет его жена – верная Кваква. Ей всегда удавалось снять непутевого супруга со столба, не смотря на заколдованные Аминатом веревки. И повторялась эта история с завидной регулярностью.. Жители Последнего Приюта знали, если Самсон на столбе оказался – месяц прошёл, следующий начинается. Расправиться с воришкой по-другому, старый волшебник не мог. Он только тем и занимался, что следил за сохранностью своего минизавода и драгоценных напитков в хрупкой посуде, чтобы, не приведись такого горя, не пострадали при очередном переезде. И проклинал при этом Тыгдынского коня. Формально был в неудобствах кочевой жизни виновен, конечно, Альберт Иванович Полухайкин, но поскольку с короля – и взятки гладки, не повозмущаешься сильно, то старый Аминат затаил лютую ненависть против его советчика. Он видеть не мог Тыгдына, и каждая их встреча перерастала в бурный скандал.

Тыгдынский конь был наставником и воспитателем. Правда, пятнадцатилетний Аполлоша теперь был занят изучением воинского искусства, и почти всё своё время проводил на плацу, но Тыгдын по праву гордился воспитанником и по этому поводу не расстраивался. Всё время, свободное от королевских советов он проводил с дочерью Альберта Ивановича Полухайкина – Мексикой. Той самой малышкой, которую Полухайкин нашёл в капусте. И ревниво следил за тем, чтобы родители не мешали претворять в жизнь изобретённую им программу развития. Единственным существом, которое в этот процесс вмешивалось с наглостью, была старая ведьма Гризелла. Её Тыгдынский конь и уважал, и, надо заметить, немного побаивался. Но признавал, что старуха мудра и справедлива, и девочку чему попало не научит.

Принцесса Полухайкина росла ребёнком резвым, развитым не по годам, и часто озорничала. Но Тыгдын свято верил, что ребёнку запрещать ничего нельзя, поэтому Мексику за её шалости никогда не наказывали, хотя рачительная Марта была недовольна тем, сколько денег уходит на возмещение причинённого дочкой ущерба. Единственный человек, который имел на девочку влияние – это Аполлоша. Перед ним пятилетняя принцесса благоговела, и слушалась не пререкаясь. Она раз и навсегда решила выйти за Аполлошу замуж, о чём объявила прямо на военном совете, который проводили правители четырёх государств. Гуча это решение одобрил, Полухайкин тоже, а Аполлоша надо заметить, сильно смутился. Прошло какое-то время, думали, что девочка уже и забыла о своём давнем капризе, но нет. Стоило только Аполлоше оказаться рядом – и Мексика уже ни на шаг не отходила от парня.

Гуча по этому поводу только посмеивался, а его супруга – Брунгильда Непобедимая, как всегда, ничего, кроме тренировок на плацу не замечала. Она, как и раньше, была сухощава и подтянута, так же предпочитала серую солдатскую форму, и по прежнему не теряла надежды привить мужу любовь к спорту и прочим воинским искусствам. Чёрт Чингачгук на это только посмеивался, и со своей стороны не терял надежды увидеть супругу в платье. Платьев жене Гуча накупил полные сундуки. К ним кольца и бусы, веера и туфельки, и много разных штучек, без которых женщины жить не могут. Обыкновенные, нормальные женщины. Но Брунгильда Непобедимая была ненормальной, поэтому платья примеряла обычно Мексика, когда гостила в Крепости. И ходила по длинным коридорам замка, громко стуча каблуками туфель, которые были, мягко сказать, большеваты. Чтобы девочка не запуталась во взрослой одежде и не упала, следом за ней обычно по этим же коридорам ходил Тыгдынский конь, что тишины тоже не добавляло. Тыгдына принцесса Полухайкина считала своей единоличной собственностью, и распоряжалась им поистине с королевским размахом.

Кроме Аполлоши прислушивалась Мексика ещё и к мнению ангела Бенедикта. Она его тоже любила, но пока не могла решить, за кого ей всё же выйти замуж. Бенедикта она немного жалела, потому, что ангелу очень часто не везло. Бенедикт же дочку Полухайкина просто обожал, и каждый раз, бывая в гостях у друзей, привозил ей какую-нибудь диковинку в подарок.