Между ангелом и ведьмой. Генрих VIII и шесть его жен

Так оно, должно быть, и случилось. Но его кончина обернулась для меня рядом новых неприятных испытаний.

Отрубленную голову Фишера, как обычно, обварили кипятком и выставили на Лондонском мосту. Стояла безветренная летняя жара, от Темзы поднимался запах нечистот, и ее воды вяло плескались, накатывая на мостовые опоры. Мертвая голова (без кардинальской шапки, которая придала бы ей слишком жуткий вид) должна была разлагаться, вызывая страх и отвращение у горожан. Однако вместо этого она оживала на глазах! Люди начали почтительно сходиться к ней, дабы обратиться с мольбами…

Просили ходатайствовать за них перед Богом.

Фишер приобретал черты святого заступника.

Я приказал покончить с этим. Под прикрытием ночи посланные мной исполнители сняли голову и бросили ее в реку.

* * *

Рождение святого Фишера было приостановлено. Но погода и настроение оставались скверными. Тлетворные речные испарения сеяли заразу среди лондонцев. Пора было завершить дело изменников, казнив Мора. После чего я отправился бы в ежегодное путешествие, отвлекся от неприятностей, поговорил с подданными и умиротворил их. Они нуждались в моей поддержке.

К несчастью, весь двор погрузился в оцепенение, как в одной из сказок про колдуний, насылающих на людей забытье. Анна, казалось, страдала более других, пребывая попеременно то в лихорадочной тревоге, то в полной апатии. Окружающие напоминали сонных мух, они копошились в приемных залах, будто твари, лишенные мозга, шатались по дворцовым коридорам, как призраки, жаждущие покаяния.

И вдруг королева сообщила мне новость, которая вывела меня из зачарованного состояния.

— Я жду ребенка.

Магические слова. Слова, призывающие к действиям.

— Хвала Господу! — воскликнул я.

Все будет хорошо. Из-за бед и постылых мятежей я начисто забыл о своем изначальном стремлении, о необходимости рождения принца.

Я заключил Анну в объятия, ощутив под тонким шелком платья ее гибкое стройное тело, и еще раз возблагодарил Всевышнего.

* * *

Наступило шестое июля. Через две недели после кончины Фишера пришел черед Томаса Мора. Я даровал его дочери Маргарет разрешение присутствовать при исполнении приговора. Он завещал ей свою власяницу (да, он носил ее даже в тюрьме!). Говорят, его родные берегут ее как семейную реликвию. Жене он не передал никаких посланий.

Выдался душный и знойный день, за окнами царил гнетущий сумрак. Воздух вместо летней свежести пропитался зловещим предчувствием.

Со свойственной ей смелостью Анна решила победить общий настрой и устроила в своих апартаментах карточную игру с не менее смелым названием: «Папа Юлий». Она заказала много игральных досок, которые специально разрисовали для этого изобретенного летом 1529 года развлечения. Центральное место на доске отводилось Папе Юлию (именно он в 1503 году даровал исходное разрешение на наш брак с Екатериной), а вокруг располагались секторы с названиями «интрига», «брак», «вражда» и «развод». Столы установили по кругу для удобства перемещения игроков и заключительного определения магистра игры, получавшего главный приз. Начало азартного состязания назначили на десять утра, после завершения трапезы, и его следовало продолжать до тех пор, пока не выиграет магистр.

Возле распахнутых окон королевской приемной выстроились слуги с опахалами, пытаясь создать в зале искусственный ветер. Чаши с благовониями источали аромат роз, коего недоставало застоявшемуся садовому воздуху. Поскольку жили мы в Гринвиче, с воды до нас порой долетали порывы приятного ветерка. В других дворцах духота переносилась гораздо тяжелее.

У Анны собрался весь двор, от членов Тайного совета до фрейлин. Прибыл и Крам, явно желая попытать счастья; к нам присоединились и братья Сеймур, Эдвард и Том, вернувшиеся из бесплодной дипломатической миссии в Париж; дядя королевы Норфолк и… ну, в общем, как я и сказал, все придворные.

Из-за удушающей жары цвет лица Анны мало отличался от желтизны ее платья, однако она, превозмогая вялость, порхала по залу, поскольку решила сама объяснить гостям правила игры. Трель колокольчика возвестила о начале первого раунда. За моим столом оказались Томас Одли, Ричард Рич, главный поверенный короны, и Джейн Сеймур, младшая сестра Эдварда и Тома. Я видел ее впервые.

Все участники выглядели великолепно. Одли вел себя покладисто и весьма осторожно, Рич казался спокойным и довольным; а милая кротость госпожи Сеймур успокаивала душу. Все они играли сообразно с их темпераментами, и в результате я легко победил, поскольку один делал смелые и рискованные ставки.