Между Азией и Европой. От Ивана III до Бориса Годунова

Бориса иногда называют одним из ранних «политтехнологов», но Годунов не очень хорошо понимал законы этой хитрой науки. Пытаясь манипулировать общественными настроениями, он допускал серьезные ошибки. Главная из них состояла в заблуждении, что сознание масс организовано так же, как сознание отдельно взятого человека. Однако, если индивиду свойственно испытывать благодарность, когда ему делают что-то хорошее, массовое сознание устроено совершенно иначе. «Они любить умеют только мертвых», – обижается пушкинский Годунов, и опять ошибается.

В государстве «ордынского» типа с его обязательной сакрализацией верховной власти народ отлично умеет любить государей, но благодарность за милости тут совершенно ни при чем. Их скорее воспринимают как слабость или даже как проявление виноватости (чем и были вызваны упорные антигодуновские слухи). Правило здесь простое: чем выше степень благоговения, тем выше и народная любовь. Вот почему даже чудовищная жестокость, если она выглядит мистически иррациональной, не порождает в массе ненависти, зато строгость рациональная и умеренная воспринимается как притеснение и вызывает протест.

В своей внутренней политике Годунов предпочитал действовать гуманными методами, но подобный курс эффективен лишь в системах «гуманной» (то есть человеческой), а не «божественной» власти. В обществах тоталитарного типа между властью и населением существуют отношения принципиально иного склада: как между взрослым и маленьким ребенком или как между классным руководителем и младшеклассниками, поэтому реакции народа на действия власти всегда «инфантильны». «Строгого учителя» трепещут и слушаются, «мягкого» начинают ни во что не ставить.

Чем больше Годунов убеждался в том, что завоевать народную любовь не получается, тем сильнее развивалась в нем подозрительность. В летописи высказывается предположение, что это дьявол внушил царю мысль знать обо всем, что ни делается в государстве, и что у Бориса «терние завистныя злобы цвет добродетели помрачи». Доносчиков на собственных господ щедро награждали, в связи с чем широко распространились оговор и клевета. В последние годы умный Борис доходил и до мер явно глупых: кажется, он постановил, чтобы все у себя дома, перед трапезой, читали обязательную молитву за здравие царского семейства.

Всё это, конечно, вызывало раздражение и накаляло общественную атмосферу, однако, хоть современники много жаловались на суровости годуновского режима, список репрессий этой исторической эпохи недлинен, а кары выглядят довольно травоядными.