Между болью и страхом

— Да. И ради тебя я готов убить снова, — двуликий уселся напротив на край стола, скрестив руки на груди.

— То, что ты чувствуешь ко мне…

— Расскажи мне, что же я чувствую? — мне послышался сарказм.

— Влечение, вожделение… — я не могла смотреть на него и уставилась в пол, — Эти эмоции не совсем твои. Они вызваны моим… ядом. У меня во рту… на деснах есть железы. Они выделяют токсин. Когда он попадает в организм мужчины, то вызывает реакцию.

— Какую же?

— Обычно это похоже на безумие. Похоть, при которой мужчина плохо соображает и начинает вести себя… — я запнулась и закусила губу.

— Я вёл себя как безумец?

— Нет, но ты хотел меня.

— Ты красивая девушка, горячая в постели и я не имею проблем с потенцией. Твои мужчины вели себя иначе?

— Я не встречалась с двуликими, а с человеческими мужчинами яд не выделяется без моего желания.

— И ты не допускаешь, что на меня твой яд не действует?

— Это невозможно, — горько вздохнув, я, наконец, взглянула на Захарова и нахмурилась. Он был доволен и совершенно не казался обеспокоенным.

— Значит, я невозможный, — констатировал он. — Конечно, я хочу тебя и не могу насытиться, но для нашего вида это норма. Тем более, мы выбрали друг друга. Ты согласилась, что мы пара.

— Если ты попробуешь моей крови…

— Ну-ну? — Дамир заинтересовался.

— Ты не сможешь остановиться. Раны от твоих клыков не заживут на мне, как обычно, — возможно мне только показалось, что он усмехнулся. — Твоя слюна яд для моей крови.

— Уверена?

— Ты думаешь, что можно придумать подобное! — я соскочила с подоконника и со злостью сдернула с себя тунику. — Смотри! — развернувшись спиной, я демонстрировала спину. — Тот, что был мне господином, располосовал меня катаной, но я не кричала. Я никогда для него не кричала. В тот день он почти отпустил меня. Он слизывал кровь с моей спины, ещё не зная, что меня это может убить. Я была так близка к свободе. Он почти…

Я снова была на дыбе. Раны пылали, безумное рычание господина отталкивалось от стен и металось в огромной комнате. Кровь бежала по коже горячим потоком и чаша подо мной была наполнена больше обычного уровня. Он вгрызался в мышцы спины, впервые пожирая меня напрямую. Боль выжигала страх. Я не кричала. Лишь взвыла сквозь стиснутые зубы и раскрошила камень, спрятанный во рту.

— Акира! — родной голос звал меня надрывно и долго. Мне хотелось слышать лишь его и бесноватое рычание стихло.

— Милая, милая моя девочка. Да, что с тобой?

— Только не до крови, — шептала я бессвязно, цепляясь в его кожу непослушными пальцами.

— Да, не нужна мне твоя кровь, родная, — убеждал Дамир. Свернувшись на его коленях, я слушала как бьётся его сердце. Сильное, щедрое. — Что случилось?

— У меня бывают приступы панической атаки.

— Часто?

— Бывает, — я подняла лицо, встречаясь с внимательным серым взглядом. — С тех пор как встретилась с тобой, это второй вроде.

— Так часто?

— Раньше бывало по два раза в день, — я погладила его по щеке, отмечая жёсткую щетину.

— Побреюсь, — проворчал мужчина.

— Мне нравится. Мне всё в тебе нравится, — он улыбнулся и коснулся сухими губами моих пальцев. — Таких как ты я не встречала.

— Каких?

— Ты стал моим наваждением. Знаешь, — решила признаться я, — ведь не верила я в эти сказки про влечение и страсть, но с тобой всё иначе. С тобой мне хорошо.

— Давай пойдём в спальню. Я принесу туда ужин.

— Не хочу есть, — даже мне показалось, что голос прозвучал капризно, но Дамир улыбнулся.

— Надо искупаться.

— Воды мало и надо принимать душ вдвоём? — соскользнув с его колен, я ухватила широкую ладонь и потянула его за собой.

— Воды достаточно…

— Давай притворимся, что её мало, — было так мило играть с ним.

— Просто скажи, что хочешь меня совратить, лиса, — мы направились вглубь дома.

— И воспользоваться твоим роскошным телом.

— Считаешь меня роскошным?

— Возможно, я ошибаюсь. Надо проверить.

— Акира, — проворчал он довольно, — ты неподражаема. Никому бы не позволил так себя дразнить.

Мы оказались в его спальне и одежда стала мешать. Лихорадочно расстёгивая ремень на джинсах Дамира, я заметила, что он позволяет мне всё делать самой. Стянуть с него текстильную преграду было не сложно. Опустившись на колени, я освободила его ноги и, подняв голову, ахнула. Мужчина смотрел напряжённо, сжимая челюсти и стискивая кулаки.

— Что не так? — прошептала я настороженно, поглаживая его лодыжки.

— Тяжело…сдерживаться, — двуликий просипел сквозь зубы.

— Зачем это?

— Хочу, чтобы ты сама… — дрогнувшей рукой он очертил мою скулу и сжал в ладони волосы собранные на затылке. — Тебе нужно…

— Ощутить себя главной, — продолжила я и обхватила его ноги, прижимаясь щекой к бедру. — Думаешь, это мне нужно?

— Ты будешь бежать от меня, если решишь, что я хочу быть хозяином.

— Раб мечтает не о свободе, а о собственных рабах, — эту фразу я услышала давно и никогда не понимала её смысла.

— Если тебе это нужно…

— Дамир, — позвала я тихо и он замолчал. — Мне не нужна твоя покорность. Совсем.

— Я думал…

— Только ты. Не раб и не хозяин, а тот кого я выбрала. Мой вредный волчала, с которым можно быть слабой.