Между черным и белым

— Я себя держу.

— Вот как? Рвешься к ней, но цепь не пускает? — распалилась Василиса.

— Прекрати! — Матвей предостерегающе нахмурил брови.

— Не надо себя держать! Я тебя тоже не держу!

Матвей резко поднялся и сказал:

— Я сейчас еду к Лильке.

— Да ну! — Василиса вздрогнула и посмотрела на него так, как будто он только что влепил ей пощечину.

А ведь Матвей действительно нанес ей удар. Исключительно моральный. В целях воспитания.

— Узнаю, что у нее там не так.

— Ну так езжай! — В ее голосе прорезались истерические нотки.

— Туда и обратно. Без всяких остановок. Ты убедишься в том, что меня к ней не тянет, — проговорил Матвей, глядя на Василису.

Он действительно хотел проверить себя, испытать на прочность силу воли. Заодно проучить Василису, чтобы в следующий раз она не разговаривала с ним в таком тоне.

— Ты это серьезно? — Василиса подняла руку, чтобы удержать его.

— Совершенно.

Еще его угнетала атмосфера дома, в котором они находились. Ему хотелось съездить куда-нибудь, как-то развеяться.

Но чем дальше Матвей отъезжал от дома, тем сильней убеждался в абсурдности ситуации, которую сам же и создал. Он даже позвонил Василисе, сказал, что совершенно уверен в себе и волноваться ей нечего, но назад не повернул. Дал слово — держи.

Нос болит, но хрящ на месте, даже вправлять его не пришлось. На скуле небольшой синяк после удара, но запудрить его не проблема. Лилия презрительно усмехнулась, глядя на себя в зеркало.

Глеб по-настоящему слабый мужчина. Прежде всего потому, что поднял руку на женщину. Да и настоящей силы у него действительно нет. Если бы Матвей ударил ее с таким ожесточением, то она уже прохлаждалась бы в морге.

Глеб попросил у нее прощения. На коленях не ползал, просто извинился и уехал, так и не получив ответа. Ему все равно, простила она его или нет. Козел, одним словом.

В дверь кто-то позвонил. Лилия удивленно повела бровью, увидев Матвея.

— Мог бы и не приезжать! — заявила она, поворачиваясь к нему спиной.

«Дверь он сам закроет. С какой стороны, решать ему, — подумала Лилька. — Если уедет, ничего страшного. Если останется, ничего хорошего. Я ведь не устою перед ним, лягу на лопатки как миленькая. Нельзя так. Я это знаю, но ведь ложусь. Почему я такая?»

— Глеб дома? — закрывая за собой дверь, спросил Матвей.

— Нет. Протрезвел и уехал, — ответила она и остановилась посреди комнаты.

Матвей разулся, подошел к ней, взял за плечи, развернул к себе.

От всплеска чувств Лилию шатнуло. Она потянулась к нему, но Матвей ее удержал. Он провел пальцем по ее носу и скуле, где сквозь слой тонального крема проступал синяк.

— А помнишь, как я нос тебе вправляла? — осведомилась Лилия.

— Я все помню, — произнес Матвей, продолжая удерживать ее на расстоянии.

От жара, исходящего от него, у нее заполыхало внутри. Но Матвей не дал воли ни своим, ни ее чувствам.

— Прости! — сказал он, разжал руки и резко повернулся к ней спиной.

Лилия горько вздохнула, глядя ему вслед. Пришел, нарушил ее покой. Но лучше так, чем никак.

На дне бутылки оставалось совсем немного. Лилия вылила в стакан все. Нужно же было как-то унять нервную дрожь. Она выпила, закурила.

Лилия вынимала из пачки вторую сигарету, когда открылась входная дверь. Глеба принесло, или Виктор своим дубликатом воспользовался, может, Матвей вернулся, если она по какой-то причине забыла закрыть дверь.

Но ни одна догадка не оказалась верной. На кухню вошел совершенно незнакомый мужчина.

Широкое лицо, низкие прямые надбровья, глубоко посаженные глаза. Губы, тонкие как нити, кривила садистская улыбка. Взгляд холодный, лицо непроницаемо спокойное.

Вязаная шапочка на нем, черная куртка, дурно пахнущие темно-серые носки с дыркой на пальце. Этот тип успел разуться, но зачем? На руках у него были перчатки, которые он не собирался снимать.

— Ты кто такой? — спросила Лилия.

У него не было ни пистолета, ни ножа, ни удавки, но чутье подсказывало ей, что он пришел убивать ее. Плечи у него широкие, руки сильные. На ногах этот мужик держался крепко. Такого типа с места не сдвинешь.

— Добрый вечер, — тихо, едва слышно сказал он.

Лилия глянула на кухонный нож, лежавший на столе. Она еще только думала схватиться за него, а незваный гость уже вооружился им и быстро, с грацией камышового кота вернулся на место.

— Не надо, — пролепетала Лилия.

Она хотела было мотнуть головой, но шею заклинило, руки ослабли, повисли плетями, ноги одеревенели.

— Извини! — произнес этот негодяй.

Он мягко положил ей на плечо левую руку, а правую, в которой держал нож, слегка отвел назад для удара.

Лилия и хотела бы, но не могла защититься. Ее живот от страха свела судорога.

— Эй!

Сначала она услышала голос Виктора, затем увидела его самого.

Убийца захотел глянуть на него, обернулся. В этот момент Виктор набросился на него, врезал ногой в колено и тут же добавил кулаком в лицо. Его противник пропустил оба удара, но не упал, более того, умудрился пырнуть Виктора ножом в живот.

Тот не запаниковал, схватил его за шею и вместе с ним свалился на пол. Нож вывалился из рук врага, скользнул под стол.