Между честью и истиной (СИ)

   - Я видел в вас разумного человека, и вдруг это решение... Вы ведь даже имени моего не знаете.

   - Его никто здесь не знает, и это не самое важное, - коротко усмехнулась Полина. - Важнее то, что я из-за всех событий конца лета и осени так и не смогла выбрать время обсудить с тобой это мое решение.

   Рот юноши, и так напряженно сжатый, собрался еще сильнее. Он некоторое время молчал.

   - То есть это не случайность, вы выбрали именно меня...

   - Выбрала, - подтвердила она. - Мне нравится, как ты работаешь, и твоя логика ведения школьных документов близка к моей, ты легко разберешься и с отчетностью портала.

   - Но мистрис Полина, а ваши люди? - усомнился секретарь. - Разве они приняли бы меня?

   - Солнце мое, у них, как и у меня, не так много вариантов, так что они тебя примут. Но хорошо, что теперь я сама могу вас познакомить.

   - То есть вы не передумали?

   - Нет, конечно. И давай сделаем тебе магазин на портале прямо сейчас.

   - А что он будет продавать?

   - Завтра решим. Сперва давай делать страницу.

   К условленному времени Дейвин подойти не успел, и когда он пришел, весь кабак уже покатывался со смеху, причем его соотечественники даже больше местных - и Полина, естественно, была с музыкантами на сцене. Увидев его, она что-то коротко сказала музыкантам, отдала микрофон и подошла к нему. Вместе они выбрали столик, который ей понравился, и Дейвин про себя полностью согласился с ее выбором: место, которое они заняли, давало практически полный обзор помещения, от двери и до стойки. Гвардейские девочки в его цветах собрались и переместились к стойке, довольные тем, что могут услужить шефу. Подозвав официантку и попросив у нее бокал вина, Дейвин спросил Полину, по местному обычаю, хочет ли она чего-нибудь, она посмотрела на него, задумчиво поблагодарила и пошла к музыкантам забирать свой бокал, стоявший на колонке. Когда она шла от подиума, символически отделявшего сцену от остального помещения, музыканты начали играть балладу, которой было бы самое место на Кэл-Алар, с рефреном почти на грани приличия. В ней воспевался шрам на левой ягодице любимой женщины героя. В выражениях, позволяющих считать это еще поэзией, и с мелодией, совершенно точно имеющей право называться музыкой. Дейвин подумал, еще подумал, потом решил спросить.

   - Это посвящено вам, мистрис Полина?

   Она пожала плечами:

- Ну, посвящено... но в общем да, мне.

- Они оба ваши любовники? - уточнил он.

Полина смотрела так, как если бы хотела улыбнуться, но почему-то передумала:

- Нет, ни один из них. И шрамы у меня в других местах.

- Но тогда почему? - граф был озадачен.

- Просто дразнятся, - ответила она с тем же странным выражением лица.

- Ваша культура довольно щепетильно относится к шуткам на эти темы, вы должны как-то отвечать на такие вызовы? - Дейвин не утратил надежды сориентироваться.

- Не должна, а имею право. Но сейчас мне выгоднее промолчать, у меня в планах не выяснять с ними отношения, а показать вам то, что обещала чуть не месяц назад.

- Вы промолчите, и что будет?

- Сейчас увидите.

К удивлению Дейвина, этой балладой тема известного места тела не ограничилась. Следующая была о ней же, но уже в несколько переносном смысле и с другим, более грубым поименованием. К ее финалу он заметил, что и сам уже смеется, хотя понятны ему были не все слои смысла. На сцене наступило некоторое затишье, некоторое время музыканты состязались в импровизации, то помогая друг другу, то соревнуясь, потом один из них, остриженный по дикой местной моде чуть не наголо, позвал Полину:

- Поля, хватит там гостей развлекать, иди сюда, мы без тебя соскучились!

Она улыбнулась Дейвину, вложив в улыбку сразу и извинение, и обещание вернуться, и действительно пошла к музыкантам. Подскочившая официантка забрала ее пустой бокал, Дейвин сделал знак повторить его заказ и стал слушать. Она спела в их сопровождении две удивительно романтичные и почти не печальные, в отличие от большинства местных песен, баллады, одна из которых его слегка задела финальными строками, но общее настроение и смысл ему понравились настолько, что он этой мелкой царапины предпочел не заметить. После нее была странная колыбельная, спетая втроем Полиной и ее друзьями-музыкантами. Этой колыбельной скорее виделось место на палубе корабля одного из капитанов Кэл-Алар после шторма или боя, или, может быть... Он вдруг поймал себя на мысли, что эта песня была бы уместна в начале сентября, когда они прощались с теми, кого унес ночной шторм. Публика в баре притихла, когда она закончилась.

В наступившей паузе Полина подошла к краю подиума, покрутила между ладонями микрофон, помолчала, опустив голову, потом обвела глазами зал.