Между честью и истиной (СИ)

   - Они стрелялись с барьеров, установленных на очень небольшой дистанции, перед этим к барьеру еще надо было подойти, неся заряженное оружие, не просыпав с полки порох и не выронив пулю из ствола. Огнестрельное оружие тогда было так себе. Чтобы поединок считался законченным, они должны были выстрелить одновременно, но если кто-то выстрелил раньше и второй упал, то упавший мог стрелять лежа. Произвольное возгорание пороха на полке и осечка не считались выстрелом. Условия дуэли были выбраны изначально жестокие, поскольку никаких компромиссов быть не могло. Стрелялись на восьми шагах между барьерами, число выстрелов не было ограничено, сохранивший свой выстрел мог расстрелять обидчика почти в упор.

   - Это же убийство, - удивился граф. - Даже с таким оружием.

   - Именно, - кивнула Полина. - Взаимное. Чтобы с этого расстояния не убить, даже из того, чем они пользовались, нужно или прибыть на дуэль пьяным в стельку, или отказаться участвовать. И нести на себе клеймо позора до смерти.

   - Плохой выбор, - вздохнул граф

   За этим разговором они дошли до странного места: на дорожку были положены два довольно больших каменных диска - даже князь мог бы на таком не просто стоять, но и отбиваться мечом от нападавших, Дейвину же хватало места на этом круге... да на что угодно из того, что он мог и умел.

   - Что это? - спросил он.

   - А тут стояли барьеры, от которых они друг в друга стреляли. Ты расстояние между камнями видишь, да? Понимаешь, почему оба погибли? Но раненого Чернова увез домой Рылеев, а Новосильцева едва сумели донести до ближайшего трактира. Мимо места, где он был, мы шли, там еще газон приподнят и неровный. Мать успела застать его живым, когда приехала. В этом самом трактире он и лежал. Узнав о планирующейся дуэли, она поехала из Москвы в Петербург, но все случилось, пока она была в пути. Для нее это стало страшным ударом. Тело ее сына забальзамировали и подготовили для перевозки в Москву в гробу, а его сердце в серебряном ковчеге эта несчастная гордячка повезла с собой в карете отдельно, тоже для погребения. На этом ее светская жизнь кончилась. Кроме церкви московского митрополита Филарета, которого очень уважала, и самых близких родных, она нигде не бывала, а первое время вообще никого видеть не хотела. Она была в отчаянии, просила Бога о смерти и до последнего своего дня не снимала траура по сыну.

   - У вас траур черный, я верно помню?

   - Да, - кивнула Полина, - правильно. В общем, она купила трактир, куда принесли ее сына после дуэли и где он умирал, и, истратив около миллиона рублей - дикие деньги для того времени, - построила на этом месте храм. При нем были организованы приходская школа и богадельня для служилого люда, то есть для военных рядового и сержантского состава. После смерти Новосильцевой в поминальной церкви разрешили служить службы, а среди офицеров появилась традиция: накануне отъезда в места приграничных вооруженных конфликтов или неизбежной дуэли следовало помолиться именно в ней, чтобы вернуться домой живым.

   Дейвин припомнил еле заметный из-под травы холм странной формы, мимо которого они прошли за разговором, и понял, где стояла церковь, построенная вместо трактира. Умирающего разгильдяя несли на руках шагов пятьсот, не больше. Граф подумал, что не хотел бы оказаться в трактире, завсегдатаям которого нормально слышать выстрелы за стеной.

   - Интересная традиция. И что, помогало? - полюбопытствовал Дейвин.

   - Ну если распространилось, то наверное...

   - А почему храм не сохранился?

   - Да потому что все как всегда, - Полина шевельнула плечом. - Через сто лет сменился строй, новая власть сделала в церкви клуб, а лет через десять и вовсе снесла здание. А еще через двадцать лет и улицу переименовали. В богадельне и школе чего только не было, от учебного центра до стоматологии, перед вашим появлением вот гостиницу сделали. О дуэли с дороги может напомнить только решетка, которую ты заметил, вот она и была оградой той самой церкви. Ну и для подошедших сюда все расскажет сам мемориал: вот эти самые каменные тумбы и стела с надписью.

   Дейвин слушал и продолжал удивляться сюрпризам этого города, тому, как эта земля хранит свое прошлое и как заставляет своих людей не забывать его. А история все длилась, и маг решил, что опишет ее в следующем письме жене. И другу, пожалуй, об этом напишет тоже. Из этой старой интриги могла получиться неплохая баллада, и кто-нибудь из них с такой темой точно справится. Он вернулся мыслями к Полине и ее рассказу.