Между честью и истиной

   Граф да Айгит был зол на достопочтенного. Даже по сухому тону Дейвина и краткости реплик это было совершенно понятно. Если кто-то и понимал обстоятельства в полной мере, то только он. По его словам, ему помогли в этом здешние товарищи по цеху, люди, обеспечивающие безопасность края. Взгляд графа на обстоятельства поэтому был не вполне привычен Хайшен: он смотрел отчасти глазами местных. С другой стороны, это позволяло тратить меньше времени на изучение настроений в крае, Дейвин принес их ей сам. Из того, что он сказал, получалось, что конфликт с жителями новой колонии уже тлел, когда рухнули порталы, но авария, которая стала причиной их обрушения, оказалась искрой, превратившей тление в пожар. И когда князь Димитри пришел, гнев и презрение местных оказались обращены к нему и его людям.

   К началу июня Хайшен уже составила общее представление о проблемах наместника в крае и отнесла доклад магистру Академии, прибавив на словах, что вместо доклада могла бы уже представить вердикт заменить достопочтенного и обновить людей, представлявших в крае Академию, примерно на треть, а лучше на половину. Только межкультурные аспекты и помешали. Магистр выслушал ее, напомнил, что речь идет о семье да Шайни и в решениях требуется особая аккуратность и деликатность, учитывая судьбу внука Вейена, Унриаля. Хайшен приняла приказ и вернулась в край. Магистр не потребовал от нее придерживаться общей для Академии верности да Шайни и не предложил проект решения, в противном случае настоятельница вернулась бы в замок Белых Магнолий немедленно, и все дальнейшие обсуждения событий в крае с князем и рекомендации ему носили бы частный характер. Но утром второго июня по счету Озерного края она вернулась в край дознавателем для продолжения работы с расследованием, открытым по требованию князя Димитри.

   После этого было разумно и правильно хотя бы попытаться поговорить с маркизом да Шайни. Хайшен сказала князю Димитри, что ей нужен один визит к нему, и наместник согласился пропустить ее в апартаменты маркиза, около которых постоянно дежурила охрана ддайг, сменяясь раз в двенадцать часов, и неотлучно присутствовала сиделка. Визит был назначен на вечер того же самого дня. Посмотрев на Унриаля, Хайшен признала разумность и обоснованность всех мер, принятых князем. Маркиз выглядел настолько ужасно и жалко, что выйдя от него, досточтимая сказала: "Чем переживать унижение и страдания от такого бессильного и бессмысленного существования, лучше бы умереть, но ему и в этом не повезло". Чтобы внелетний маг довел себя до такого кошмарного состояния, причем за какие-то полгода, до этого дня Хайшен и представить себе не могла. Князь, выслушав ее после визита к маркизу, только печально усмехнулся и сказал, что сейчас Унриаль еще выглядит получше, чем хотя бы год назад. Подумав, Димитри добавил, что, кажется, маркиз все-таки поправляется, хоть и очень медленно: вот, язвы на коже и во рту зажили и перестали кровоточить, и на звук открытой двери он больше не вздрагивает, и порцию пищи съедает всего за полчаса, почти не отдыхая. Но в сознание так и не приходит, занят своими яркими снами так, что сложно определить его состояние и сказать достоверно, спит он или бредит. Услышав это от князя, одного из лучших менталистов столицы, Хайшен окончательно поверила в то, что видит, и спросила только, не знает ли князь, как достопочтенный смог настолько просмотреть маркиза, что он в таком ужасном состоянии. Но князь не знал. В год обрушения порталов ему было некогда спросить об этом Вейлина, а после того года пришел следующий и принес с собой Алису Медуницу со всей ее изобретательной и разнообразной нелюбовью к саалан.