Между честью и истиной

   Начали обсуждение с вопроса Полины и "Ключика". Марина, перемежая изложение своими любимыми "ну мы же взрослые люди" и новым для Димитри, но видимо, не менее любимым "ты же понимаешь", сказала ему, что за все время реализации сааланской политики в этих не всегда богоспасаемых местах здесь осталось не так много тех, кто умеет, может и готов заниматься этой работой. Что, с ее точки зрения, есть чертова уйма хороших, честных и надежных людей, которым нельзя давать в руки сумму большую, чем на чашку кофе, чтобы они от испуга не поймали паралич на месте. Что ей известно, что порталом уже интересуется толпишка хапуг, которым опасно доверять чужие деньги даже на пять минут, а про готовый бизнес и говорить нечего. И что она может назвать горсточку авантюристов, часть из которых даже будут приблизительно своими. Но никому из них портал тоже нельзя доверить, хотя и по другой причине. Их может не стать в любую минуту, потому что они уверены в своей неуязвимости, бессмертии и безнаказанности. Их намерения рядом с этой уверенностью уже не имеют значения. Потом спросила разрешения закурить, выложила пачку на стол, затянулась, вздохнула и закончила:

   - А сочетание ума, храбрости, осторожности и упрямства предполагает чувство собственного достоинства, несовместимое с жизнью на развалинах, которыми стал этот город, бывший одним из центров мировой культуры до вас. То есть совместимое, но для этого свой город надо любить так, чтобы хотеть за него замуж или жениться на нем. Этих уже нет в живых, а остальные уехали. Так что кроме Полины и нет никого.

   Димитри подумал: "Ну да, как же. Не будь ты из них, ты была бы теперь с дочерью в Израиле или с сыном в Польше, а не сидела тут в джинсах, умерших от усталости месяц назад". И не сказал ничего.

   Марина помолчала, затянулась, выдохнула дым снова.

   - Ладно, к черту подробности, ты сам-то чего хотел, когда это делал? Ну, Алиса попросила, ладно, допустим, это даже аргумент. Но ты не похож на этого... как его... предыдущего вашего, ты думаешь перед тем как что-то делать, ты же понимал, что отвечать за это все тебе. Значит, чего-то ты хотел, когда сперва подписал ей расстрел, потом отсрочку.

   Димитри с трудом смолчал. Насчет "ты хотел" - уместность этих слов в формулировке вопроса для него была очень сомнительна, но он решил пока не делиться деталями, тем более что Марина продолжала говорить.

   - И ведь дернул же тебя черт подписать эту вашу отсрочку именно ей. Забудь пока, что она моя подруга. Со своими чувствами по этому поводу я как-нибудь сама разберусь. Я приехала говорить о том, как это выглядит для стороннего наблюдателя. В нормальных условиях одной такой стычки, как при вашем прошлом разговоре, да двух людей с таким социальным весом, как у вас, да при этом складе характеров хватит, чтобы не встречаться никогда. И так для вас обоих было бы проще, хотя вряд ли лучше. Только куда вы теперь в Озерном крае друг от друга денетесь, совершенно непонятно. И тебе еще надо публично объясняться о том, что это такое было. Так что давай думать, как ты хочешь выглядеть рядом с этим фактом.

   Димитри немного помолчал, а потом осторожно сказал:

   - Видишь ли, несмотря на то, что на смертном приговоре стоит моя подпись, это не совсем мой суд и совсем не только мое решение. Я здесь представляю светскую власть, а все, что касается магии, - дело Академии и их специального подразделения, Святой стражи. Именно их специалисты занимаются расследованием, выдвигают обвинения, поддерживают их в суде. Мне остается лишь утверждение вынесенного приговора, да и судье, если честно, тоже. У вас, насколько я знаю, несколько столетий назад существовала похожая схема, правда, вы не расстреливали, а сжигали на кострах, причем решение о виновности принимали одни, а бремя ответственности несли другие. Но суть та же. У нас они дорвались до власти лет двести назад по вашему счету и устроили гонения не только на некромантов, но и вообще на всех, кто под руку подвернулся. Потом их, - Димитри потер пальцем переносицу, - успокоили, скажем так, и вот теперь они решили попробовать снова, уже на новых землях. Проблема в том, что с точки зрения нашей, хм, физики, все вынесенные приговоры обоснованы, в том числе и в деле Полины Юрьевны. И я оказался в дурацкой ситуации: наше законодательство, наши обычаи, наши традиции не предусматривают не только тюремного заключения как меры наказания. Они делают невозможным отмену как казни, так и другого наказания, если факт преступления имел место быть. И для этого типа преступления отмена казни невозможна, даже если в деле есть конкретный пострадавший и он считает, что виновный полностью искупил перед ним свою вину. Это же не убийство в пьяной драке или наезд на пешехода. Я, как императорский наместник, могу сделать не так много, только отложить исполнение приговора на срок, позволяющий преступнику умереть своей смертью. Именно это я и сделал. И приостановил производство по всем остальным делам, раз уж так вышло.