Между долгом и честью (СИ)

— Потому что сам никогда бы не решился принять у них помощь? — Андриэль повернулся к Андрасу, а в глазах его вспыхнул гнев. — Ты сам знаешь, что они могут дать.

— А еще знаю, что попросят взамен. — Андрас схватил руку Андриэля, повернул ее ладонью вверх и провел пальцами по едва заметным шрамам. — Даже я не смог до конца их залечить.

Андрас крепче сжал руку, хоть и понимал, что причиняет Андриэлю боль. Но та ночь, когда он нашел его с порезами на запястьях, проводящего магический ритуал, навсегда врезалась в его память. Андрас успел, остановил, отговорил, но смотреть дальше, как Андриэль гробит себя, пытаясь сломать барьеры магистров школы, не мог. И сейчас жалел, что трусливо сбежал, благо, как целитель он мог обучаться при монастыре богини Целинды.

— Он не испугался моей силы. Он меня не оставил, — с вызовом и обидой в голосе сказал Андриэль.

— Будешь с ним из чувства благодарности? — усмехнулся Андрас и сделал шаг вперед, чтобы встать вплотную к Андриэлю. — Он нравится тебе. Джеймс — смелый, веселый, простой. — Андрас провел кончиками пальцев по щеке и губам Андриэля. — Но ты сам знаешь, что тебя он не поймет.

— Я забыл тебя, и это тебя злит.

— Ты не забыл меня, и это тебя злит.

Андриэль лишь сделал шаг назад, вырвав руку из пальцев Андраса, и снова отвернулся к камину. Андрас понял, что продолжения разговора не будет, но и уходить так просто не собирался. Андриэль не ушел к Джеймсу, а значит, еще не все потеряно. И Андрасу было достаточно этой надежды.

* * *

Джеймс сидел в тренировочном зале и точил меч. Все эти три дня он если и встречался с Андриэлем, то только во время советов, где он, Джеймс, Андрас, Элайджа, Рикас и Дейдре выстраивали план проникновения во дворец Грегора и решали, с кем именно Джеймсу стоит поговорить в первую очередь, а главное — что предложить. Джеймс в основном согласно кивал, а сам больше внимания уделял изучению Андриэля, чем самому совету. Тот казался спокойным и умиротворенным, держался достойно, принимал непосредственное участие в составлении плана. Казалось, за эти три дня он вырос лет на пять, не меньше.

Все-таки потеря магии Рикаса сказалась сильно на всем его окружении. Андриэль словно осознал, что больше защищать его некому, хотя, глядя на Рикаса, Джеймс не сомневался, что он уничтожит любого и без магии. И то, как Рикас держался в целом, не могло не восхищать.

— Я написал письмо Лорасу. Думаю, мысль изначально обратиться к нему — самая правильная. Грегор очень зря его недооценивает. Этот старикан переживет и его власть, и его самого. — Элайджа сел рядом и протянул письмо Джеймсу.

Если и было что-то приятное в стене, выросшей между Андриэлем и Джеймсом, то это Элайджа. Их отношения снова вернулись на круги своя, а вечера за вином и партией в шахматы стали ежедневными. Джеймс и не предполагал, что ему так сильно не хватало друга.

— Лораса многие недооценивают. Но если вспомнить, то последний турнир показал, что это играет только против них.

— Скучаешь по Анталии? Я даже не думал, что буду тосковать так сильно, — признался Элайджа.

— Скоро мы вернемся домой. Вернемся победителями, — улыбнулся Джеймс. — Если кто и сможет стать достойным королем, то это ты. — Он положил руку на плечо Элайдже и слегка сжал его.

— Ты главное вернись живым.

Джеймс лишь кивнул и вернулся к мечу. Дальше слова были бессмысленны. Джеймс понимал, что если их поймают, то головы ему не сносить, но без риска у них не было шансов. Они оба рискнули всем, пусть и не по собственной воле, но сейчас переигрывать партию уже слишком поздно. Джеймс не знал, что ждет его дальше, но был уверен, что у Элайджи все сложится замечательно, потому что он действительно достоин править Анталией.

* * *

Рикас чувствовал холод и пустоту. Он смотрел на огонь в камине, чувствовал, что огонь тянется к нему, но никак не отзывается. Тот все еще признавал в нем хозяина, но не встречал отклика, не сталкивался с привычной силой, поэтому становился меньше. Этот огонь не мог согреть и заполнить пустоту. Огонь был мертвым, как и сам Рикас внутри.

Рикас продолжал вести себя как обычно, его распоряжения не оспаривались. Войска не терпели сокрушительных поражений, потому что он сразу призвал дополнительных магов, заканчивающих обучение. Но даже пятеро новоиспеченных магов огня не могли заменить силы, ранее принадлежащей ему. Он развивал магический дар, концентрировал в себе силу, учился ею управлять. Изначально сильный дар стал в его руках еще мощнее, сокрушительнее. Одним появлением Рикас мог переломить ход битвы в пользу войск Остовии. Его боялись, уважали, стремились быть на него похожими. Но разве в этом была заслуга самого Рикаса? Все боготворили мага огня, но кто знал его самого? Кто хотел видеть его, а не отголоски дара?

Не сила определяет тебя, а поступки.