Между двух гроз

— У тебя что-то случилось? — спросил он.

— Случилось, Иван, случилось, — Иварс посмотрел ему в глаза, — И я к тебе и за поддержкой, и за помощью, если я на неё вообще могу рассчитывать. Убили мою дочь. Полиция не шевелится нисколько, ничего выяснить не удалось. Но…

— Прими мои соболезнования, дай Бог тебе сил и терпения пережить все это. Как Айта? Представляю, каково ей сейчас. Да и тебе тоже.

— Айта держится изо всех сил, — Иварс вздохнул, — Если бы не она, то я давно уже сдался бы. Но она не даёт мне падать духом. Поддерживаем друг друга. Конечно, для Гунарса это тяжелый удар, он любил сестру так, как не любили её мы. И за это я себя ругаю, за то, что совсем мало ей внимания уделял.

— Крепись, Иварс, — Иван похлопал его по плечу, — Я буду молиться за тебя, молиться за Анну, за упокой её души.

— Спасибо тебе.

— Пожалуйста, не благодари меня, за такое не благодарят. Помолись, попроси у Господа прощения за грехи, помолись за Анну, за тех, кто тебе дорог, за душу того, кто совершил это страшное деяние.

От слов Ивана Иварсу стало немного не по себе. Он не знал, как попросить помощи, как выразить это в словах, в простых словах, которыми он как редактор в жизни жонглировал настолько легко, что это казалось ему чем-то обыденным, не заслуживающем внимания. Но в ту минуту слова куда-то потерялись, остался один взгляд, одни руки, едва заметными жестами пытавшиеся что-то объяснить. Иварс молчал, складывая в уме слова во что-то цельное, в законченную мысль, но она всё время куда-то убегала. Иван тоже молчал, уже догадываясь, о чем его хочет попросить Иварс.

— Как это произошло? — Иван решил, что уместнее будет начать именно так.

Они присели на крашеную деревянную скамейку под берёзами, с которых, несмотря на ещё продолжавшееся лето, уже начали опадать первые жёлтые листочки. Ветер играл ими, и, наигравшись вдоволь, нежно опускал на посыпанную гравием дорожку.

Через час Иван уже знал всё: и об Анне, и о книге, и о странных ощущениях Иварса, не дававших ему покоя, о бывшем полицейском, которому удалось что-то узнать, о его нелепой и весьма подозрительной гибели. И вдобавок Иварс рассказал о том, что прочёл о судьбе детектива в книге несколько часов назад, в той самой книге, страницы которой для всех были абсолютно чистыми.

— И могу ли я просить тебя мне помочь? — осторожно спросил Иварс.

Иван на несколько секунд поднял голову и посмотрел в небо.

— Ты же знаешь, что я отвечу, — Иван говорил тихо, было видно, что произносить эти слова ему удаётся с большим трудом, — Ты никогда не верил, что у меня есть какие-то способности. Впрочем, я и сам до определённого момента в это не верил.

— Но… — Иварс пытался его перебить.

— Нет, Иварс, нет. Прости. Самое большее, что я могу для тебя сделать, это молиться. Понимаешь? Не сердись на меня, давай будем честны друг с другом, — Иван сложил руки на коленях и изредка разглаживал складки подрясника, — Я всегда ценил твою прямоту. Послушай сейчас и меня. Подумай, не является ли всё то, о чём ты рассказал, что происходит с тобой, расплатой за твои прегрешения.

Закрыв лицо руками, Иварс громко ответил:

— Нет, Иван, нет, — его голос, на секунду окреп, но снова начал дрожать, — Если ко мне это и имеет отношения, то это ничего не меняет. Слышишь? Ничего не меняет. Потому что Анны нет, а я даже не знаю, за что её лишили жизни и кто это сделал. Если бы я хотя бы понимал это! И я хотел попросить тебя в этом разобраться.

— Мне не разобраться в этом, — наверное, Иван пытался оправдаться, но вряд ли для Иварса это имело какое-то значение, — Это должен сделать только ты.

— А детектив? Почему погиб он? За то, что он собирался мне что-то сказать? Но как этот кто-то узнал об этом? Как? Ответь мне, Иван!

Иван поднялся со скамейки.

— Идём в дом, здесь недалеко.

Молча, думая каждый о своём, они быстро прошли по дорожке и свернули на одну из улиц, в конце уходившую вниз, туда, где Иварс оставил машину. Он о ней уже практически забыл, и только эта дорога заставила его вспомнить, что в Тукумс он приехал именно на машине, а не на электричке, как было в молодости.

— Судя по всему, ты на машине, Иварс? — Иван внимательно осмотрел его, приметя отсутствие сумки и каких-либо вещей с собой.

— Конечно, на машине, — удивился Иварс.

— Правильно, правильно, к нам теперь электрички ходят гораздо реже, чем раньше. Говорят, кризис, временная мера. А в автобусе в жару совершенно невыносимо, да и укачивает немного, всё-таки от города к нам путь неблизкий.

— Иван замедлил шаг, — Ну вот, почти пришли. Жены дома сейчас нет, дети у бабушки. Она их балует, правда. Уже почти взрослые они, да всё равно в душе дети. Ну вот, проходи.