Между двух миров (СИ)

Гереро нажимает что-то на своем терминале и на экранах, встроенных в изголовье кресла, появляется прямая трансляция с бывшей Кафедральной, а теперь Соборной площади святого Михаила. Вид с полицейского дрона. Журналисты теснятся почти вплотную, подпирая друг друга плечами, операторы изворачиваются, пытаясь снять репортаж с места событий. Вокруг собора живой стеной стоят самаэлиты при полном облачении. Дамаритовые доспехи переливаются перламутровыми гранями, а черные крылья в свете прожекторов отливают синевой. Их лица скрыты забралами, святые щиты мерцают в окружении защитного поля. Над огромным куполом Собора Святого Михаила горит прямоугольник Сети, обычно там показывают службы в дни больших праздников, а сейчас вдоль голубой каймы, раскинув руки, ходит Рафаэль. Он то и дело театрально поднимает их вверх и возводит к куполу. Лицо его излучает торжество праведника. За спиной полыхают два ангельских, огненных крыла.

— Я — Рафаэль, — возвещает он громогласным голосом. — Я есть один из семи ангелов Его, и послан я к вам дабы исцелить вас от слепоты! И сказал он мне — да будь ты милосерден к тем, кто не видит истины сердцем своим! Открой им глаза на великое зло, что творится! Зло, что творят те, кому я вручил ключи от Царства! Иди, изгони их в пустыню, откуда пришли они, и закрой им лица, дабы не видели они света моего и пусть горят они вовеки! Я призываю тебя, выйди ко мне! Выйди ты, что зовет себя глашатай лже-бога, та, что служит змеям-искусителям, приди и сразись со мной во имя Истины! Ты — демон, обнажи перед ним, выверни своё нутро, покажи как выглядит сама твоя суть! Истина за истину! Пусть он смотрит и слышит!

— Это безумие какое-то, — говорит Гереро, ты слышишь его голос в наушниках и отвечаешь:

— Он не безумец. Он понимает, что делает. Это все спектакль. Он зовет меня, чтобы я остановила его.

— А вы можете остановить его?

— Могу, но для этого, как он и требует, мне придется вывернуться нутром. Через десять минут все газеты напишут, что неведомые — демоны, которое захватывают тела людей. Вам это надо? Вы только представьте себе, что тогда начнется?

— Церковь определенно останется в выигрыше. Уже через неделю они начнут нести золотые яйца. Люди повалят в Церковь за защитой от великого зла, — говорит Гереро и сплевывает. — А от суеверий потом даже миррой не отмахаешься! Анна, вам нельзя туда идти!

— Он убьет этих людей, они для него просто пыль. Готовы ими пожертвовать?

— А крылья что, настоящие? — спрашивает Йен.

Справа, за стеклом ты уже видишь площадь, в вечерних сумерках она переливается огнями. Прожектора режут город и небо купола на квадраты. Ты прячешь холодные руки в рукава толстовки и по привычке наклоняешь голову к плечу, спрашивая себя, зачем тебе в это вмешиваться? Если ты проигнорируешь его призыв, то этот спектакль кончится ничем. Кончится смертью. А ты знаешь, что времени нет и смерти нет. Тогда зачем летишь?

Фархад ждет тебя, вы можете уехать. Уехать вместе.

— Я призываю тебя, — снова вознесся голос над площадью. — Я, тот, кто освободил ангела из твоих цепей! Тот, кто излечил его от слепоты и подарил ему святой перстень, дабы он видел во тьме и выступил против лжи!

— Анна, вы понимаете, что он говорит?

— Да, очень хорошо понимаю! В изначальной версии библии, еще до того как она стала звездным манифестом, где отец, сын и святой дух слились в единое целое, был персонаж — архангел Рафаэль, который пришел к великому правителю и подарил ему перстень, чтобы тот с его помощью сражался с демонами. Так он говорит мне, что дал Фархаду оружие и научил использовать против меня!

— Это провокация!

— Это мистификация!

Флаер понемногу снижается. Ты видишь посадочные огни и оцепление. Видишь красные плащи серафимов и голубые — херувимов, здесь собрался весь свет Церковного воинства штата Монсель и теперь толкается на тесной площади, не хватает только судейских Престолов, но те обычно предпочитают комфортные помещения с фильтрами и кондиционерами, и чтобы насест был повыше. В палате правительства они обычно восседают на тронах, достойных Ее Величества.

— Что они все здесь делают? — спрашиваешь ты.

— Создают себе репутацию, — отвечает Йен и смеется.

— Я бы сказал — молятся, — говорит Гереро. — Но я точно знаю, что церковь — военная структура, так что вряд ли те, кто здесь стоят, помнят молитвенник, кроме может отлучения от Единого и заупокойной тризны.

Флаер садится на специально огороженную для него площадку, их ждали. Снаружи открывают дверцу и ты вылезаешь в вечерние сумерки. Все церковники по какой-то непонятной традиции, корней которой ты не помнишь, прячут лица под масками или в темноте капюшонов. Чтобы не выделяться, ты тоже закрываешь бритую голову капюшоном. Рядом с Гереро в костюме, в джинсах и толстовке ты выглядишь как подросток. При твоей любви к строгости в одежде это даже иронично. Вас встречает молодой серафим с нашивками лейтенанта на красном мундире, он что-то говорит Гереро, перекрикивая шум толпы и громогласный голос Рафаэля из динамиков, откуда тот продолжает вещать истину.