Между двух огней

Если, конечно, ей удастся сохранить этот сон в памяти. Как и большинство обыкновенных людей, Инга почти никогда не помнила своих снов. Стоило ей открыть глаза – и сон рассыпался на тысячи мелких разноцветных осколков, превращался в теплую сахарную пыль, спиралью поднимался к потолку и исчезал, растворяясь в утреннем свете. Ей часто мерещились звуки, напоминающие гулкую вибрацию камертона, в эти короткие секунды, когда уходили сны. Фрагменты этих снов, порой по необъяснимым причинам всплывающие в памяти, были совершенно бессмысленными. Фарфоровая маска с женским лицом и восточной прорезью глаз, белая увядшая роза в глиняной вазе, фонари, висящие в воздухе на невидимых нитях. С одной стороны необычно, с другой стороны – ничего особенного. Воссоздать по этим обрывкам картину сна было невозможно. Но Инга и не пыталась – вряд ли такая чепуха вроде фарфоровых масок могла бы присниться солнцу.

Сбавив скорость на повороте, она все же не удержалась и на короткое мгновение отвела взгляд от дороги, чтобы полюбоваться закатом.

Дальний край неба вдоль линии горизонта щедро окрашен сотнями оттенков закатной палитры. Солнце лежит на нем, как сочный оранжевый апельсин на подносе. Кажется, внутри у солнца – кисло-сладкий оранжевый сок. Только надави, и он брызнет во все стороны, заполнив рыжими крапинками закатную синеву холодного осеннего вечера, прольется щедрым и радостным цитрусовым дождем.

Инга вздохнула. Наверное, права была бабушка. Надо было отвести Ингу к врачу еще в детстве. И сделать из нее нормального ребенка. Чтобы вырос потом из этого нормального ребенка нормальный взрослый человек. Которому не будет мерещиться запах апельсина в закрытом автомобильном салоне только лишь потому, что солнце за окном покажется ему похожим на апельсин. Не говоря уже о некоторых других, более серьезных и странных вещах, однозначно указывающих на расстроенную психику. Или чересчур развитое воображение.

Таких, например, как мания преследования.

Машину в очередной раз подбросило на какой-то кочке, которую не успела разглядеть Инга. Мых беззаботно подпрыгнул, ударившись коротким хвостом-завитушкой о переднее стекло. Глаза у Мыха – две крошечные черные бусины – были хоть и пластмассовыми, но очень умными и абсолютно живыми. Инга купила его два года назад в магазине канцтоваров, у кассы, потому что ее просто пленили эти умные пластмассовые глаза.

Жаль, все-таки, что нельзя остановиться и хотя бы несколько минут спокойно полюбоваться уходящим за линию горизонта солнцем. Но скоро совсем стемнеет, а ей нужно успеть вернуться домой засветло. Она всегда боялась ездить по ночной трассе, на которой огни встречных машин казались ей глазами невидимых монстров. Особенно сейчас, когда нервное напряжение последних недель давало о себе знать хронической бессонницей, частыми головными болями, беспричинными перепадами настроения. К счастью, весь этот кошмар остался позади, и теперь все, что ей нужно – это только время.

Время расставит все по местам, и тогда она наконец успокоится. Исчезнет тревога и постоянное ощущение надвигающейся опасности. Исчезнет чувство вины, и она станет свободной.

Свободной…

Чувство свободы, забытое, почти неведомое, всколыхнулось на дне души. Пьянящее, обжигающее, удивительное, ни с чем не сравнимое. Инга переключила рычаг скорости, почувствовав вдруг, что ее ужасно раздражает этот старенький «Жигуленок», который маячит впереди вот уже минут двадцать. Настоящий примус, горделиво попыхивающий облачками выхлопного газа. Она послушно плелась следом за ним просто потому, что на этом участке дороги обгон был запрещен. Сплошная белая полоса, разделяющая дорогу на две части, равнодушно давала понять, что тащиться за «Жигуленком» на скорости шестьдесят пять километров в час Инге придется еще очень долго.

Как бы не так, подумала она и нажала на педаль газа. Улыбнувшись своим мыслям, бросила короткий взгляд вправо, на оранжевое солнце, словно бы заручившись его поддержкой. И в считанные секунды поравнялась с «шестеркой». Посигналила коротко, объяснив на всякий случай свои намерения. Коротко стриженный затылок водителя, его короткие мясистые пальцы, туго обхватившие руль, массивная шея – все указывало на то, что человек, сидящий за рулем «примуса», просто так не сдастся. Едва только Инга успела подумать об этом, как тут же заметила, что «шестерка» стремительно набирает скорость.

Теперь они шли наравне, и можно было только удивляться, откуда у этой развалюхи столько сил. Машина была явно не первой свежести, судя по номерам, которые регистрировали лет десять-двенадцать назад. «Лексус» Инги был новеньким, полугодовалым младенцем, и сам факт того, что старая «шестерка» в течение нескольких минут способна идти наравне с такой машиной, казался абсурдным.