Между двух огней

Размышляя о предстоящей встрече с Ротшильдом, я пытался вспомнить все, что знал. То что я помнил, во многом, было официальной историей. А значит неправдой. А правда, частично, была в том, что занимая не самое главное положение в финансовой системе Англии, он был ключевой фигурой. Реальным человеком, сделавшим то будущее, в котором я потом жил. По большому счету он был тем, кого потом назовут решальщик. Решал вопросы американских денег в Европе. Исподовль, и незаметно для нанимателей, затаскивающий слегка сдающую, несмотря на кажущееся величие, банковскую систему Англии под американские деньги. И, в конце концов, обеспечивший абсолютно уникальное положение Английскому капиталу. Не один, и во многом случайно. Но он задал тренд. Лечь под амеров, чтобы потом стать с ними равноправным партнером.

В этом раскладе блестящая организация монопольной торговли бриллиантами была почти целиком его заслуга. Идея не его. Но как он все организовал! И вот в эту запущенную и отлаженную машину попал камешек. Новые прииски. Камень не мелкий, чтобы стереться в пыль. Не крупный, чтобы машину остановить. А такой, — при каждом обороте, машину немного заедает. И больше Густава Ротшилда никто не заинтересован, чтобы это все прекратить. Потому что цели, как было сказано — более важные, чем алмазный бизнес. Пусть и очень крупный.

А сам он — ничего такой дядя. Не трус. Воевал по-настоящему. Ходил в атаки. Очень, очень озабочен реноме. Уже сейчас журналисты пишут будущею легенду. Ну, вот на это и будем давить. Что легенды при столкновении с фактами выглядят мерзковато.

В четверг утром меня разбудила экономка. Я пол ночи трепался с Наташей. Глаза у мадам Жаклин были квадратными.

— Мсье Авен! Там какой-то шутник позвонил. Уверяет, что его зовут Энтони Ротшильд, просит вас к аппарату.

Глава 31

У евреев всегда есть, чему поучится. Их способы решения проблем, если отстранится, всегда остроумные, и эффективные. Энтони Густав Ротшильд, потомственный австрийский барон, спокойно пользовался своим титулом в Англии. Не будучи английским аристократом, он именовался «сэр» даже в Виндзорском дворце, не говоря о прочих американцах. На равных общаясь с английской верхушкой, он ни у кого не вызвал даже тени сомнения. А всех дел — инициировать признание австрийского титула всеми Европейскими монархиями. С учетом того, что большинство из них, в той или иной мере было Ротшильдам должно, этот бесплатный, в общем-то бонус, выглядит прикольно.

Улица Рамо — совсем коротенькая улица неподалеку от Вандомской площади. Сравнительно небольшой ресторан Жако был арендован полностью.

— Мсье, ресторан закрыт. — сообщил мужик на входе. Пришлось представиться. В гардеробе нас окружили пятеро охранников и попросили сдать оружие. Заверения не подействовали, и эти скоты все равно охлопали нас по карманам. Детский сад. Я ножи не люблю, но это ничего не значит. А тут хоть весь обклейся, главное в карманах ничего не держать!

К столику в центре ресторана нас подвел тот самый мужик, что подходил ко мне в кафе. И весьма поставленным голосом произнес:

— Барон Мейдель. Мсье Кольцов.

Обошел столик, и стал за спиной сидящего за столом Ротшильда. Надо полагать начальник охраны. Как минимум здесь.

Мужик за столом не впечатлял. Ну да, аура власти и богатства. Но на столе перед ним лежал кисет, в руках он держал трубку, в которой чем-то там ковырялся. На нас он бросил короткий взгляд и опять занялся трубкой. Помолчали.

— Мы знакомы, барон? — наконец открыл рот банкир.

— Да — скучающе произнес Яков — в шестнадцатом году мы были представлены на обеде, данном Великим Князем в честь союзников.

А Мейдель-то каков! Званые обеды Императорской семьи, лейб-гвардия, то, сё, и не подумаешь, что недавно в подворотне по башке настучали! А глянешь — прямо одного поля ягоды. Спина прямая, взгляд рассеянно флегматичный…

Мне надоело стоять, и я прошел к соседнему столику, взял пепельницу и стул. Уселся напротив Ротшильда, и достал сигареты.

— Присаживайтесь, Яков Карлович.

Мы сразу договорились, что Яков будет аристократ, а я буду мельтешить. Из-за спины ко мне подошел охранник и положил руку на плечо. Ну, я ему и вывихнул нафик руку, то есть кисть. Это просто, если уметь. Мог бы и сломать.

— Уберите пожалуйста этих мартышек, сэр — обратился я к банкиру, не оборачиваясь на топот за спиной. — они здесь ни к чему.

Сэр Энтони, с любопытством пронаблюдав сцену, повел головой к начальнику охраны. Тот махнул рукой, и топот, вместе с шипением сквозь зубы травмированного, удалился. Я прикурил сигарету. И посмотрел на Ротшильда.

— Давайте перейдем к делу.

Взгляд сэра Энтани неожиданно стал веселым. Чорт! Кажется он нас видит насквозь. Яков тоже поставил рядом со мной стул, достал кожаный футляр с сигарами, и произнес.

— Да, мне кажется, нам есть что обсудить.

— Господа, — не стал тянуть Ротшильд — я покупаю у вас всю информацию по алмазным залежам в центральной и западной Африке.

— Эта информация продана. — ха! а он думает что в Бомако тоже залежи!