Между двух огней

Мужики под пятьдесят. Озеров моложе. Языком нулевых — экспедиторы. Геттинген сказал, что выхода нет, поедем, заберем партию вина. Не будут отдавать — заставим. Успокоил их, что все нормально, что в деревенской гостинице для них готовят комнаты, и вообще все прояснилось.

Дальше пошел обычный треп малознакомых людей. Только вот Сибил так перевязывала Петру запястье, что мне тоже захотелось чтобы она мне что-нибудь перевязала. Пришел Савва. Уселся. Налил себе виноградной.

— А я думаю, куда вы делись? Ну что мужчины, мир?

— И не хотели бы, да деваться нам некуда. — засмеялся кто-то. И мы все выпили. Потом еще. Сибил принесла большую бутыль виноградной. Я смотрел на них и думал, что вот же, эмигранты… вспомнилось:

А помнишь, в каком-то лохматом,
Давно забытом году
Мы были — такие ребята!
Не знали,
Ни про бездну, ни про войну…

Пойди все по другому — ведь перестреляли бы друг друга, запросто. Народ уже посмеивался, и наливал Сибил. Савва строго требовал прислугу не трогать, а то руки-то и заново можно поломать. Ему налили, и заверили что только с согласия дамы. И дальше пошла уже обычная русская пьянка. Где-то через час появились Геттинген с бароном. Насколько я понял, тоже уже под шафе. Угнанный мной Рено остается у Якова. Его уже вполне освоил садовник.

— А денег вы каких-нибудь за вино заплатите? — поинтересовался я.

— Месье Марсиль ждет Сергея Ивановича завтра утром в мэрии. Не выйдет у тебя, Кольцов, моим вином торговать!

— Ох, горе-то какое!

Праздник начался в три пополудни. Раздвигая толпу, на главную площадь въехала повозка с бочкой вина. На бочке сидели два одетых херувимами мальца. Николя и Бруно. С шестами, к которым были приделаны кружки. Мэр и Наташа спустились с помоста, и подошли к повозке. Николя и Бруно зачерпнули и налили им в стаканы вина. Они пригубили. У здания мэрии выстрелила старинная бронзовая пушка.

Когда готовилась мизансцена начала праздника, Наташа строго потребовала, чтобы красоту и великолепие ничто не нарушало. Вот этого, страшненького, она показала пальцем на меня, уберите подальше. Да и то. В дворянском платье восемнадцатого века, с корсетом и пышными юбками, она выглядела так, что я с трудом удерживал желание немедленно затащить её куда-нибудь в темный угол. Мэр в камзоле, чулках, башмаках с пряжками, и треуголке ей вполне соответствовал. Наташка дразнилась не просто из вредности.

За завтраком дамы поинтересовались, когда мы приступим к истязанию пленников. Как ты думаешь, Кольцов, у них можно что-нибудь отобрать, поинтересовалась у меня Шарлотта. Ну какая наглость, возмущалась Иваницкая. Ворваться в мирный замок с оружием!

— Вам не стоит беспокоиться, Ольга Леонидовна — намазывая круассан соленым маслом, сказал я — уже все сделано. В полночь, как и положено, мы перерезали им всем глотки.

Ольга поперхнулась и закашляла. Яков невозмутимо постучал ей по спине.

— Вы вот над нужником смеётесь, а это — нужнейшая в сельском быту вещь! Свалили трупы в выгребную яму. А это значит что?

— Что? — кажется, Иваницкая слегка позеленела. Наташа отвернулась. А вот Лотта, похоже, тоже поверила.

— В следующую весну будет чем удобрять поля! И какая экономия, а?

— А солонину делать не стали? — очень серьезно спросил Савва, потом не выдержал и заржал как конь.

Наташа стучала мне по спине и обижалась, что я, когда будил, не рассказал, чем дело кончилось. А мне что, когда я бужу девушку больше заняться нечем? Тем не менее, мне высказали фи, и демонстрировали неприступность.

Тем временем на площади заиграл духовой оркестр, и началось шествие огромных фигур из папье маше, под руководством местного священника. В толпу въехало еще три бочки с вином, из которых наливали всем желающим. Покровительница местных земель и окрестностей сидела на троне, и милостиво улыбалась демонстрантам.

Затем Наталья Викторовна, в сопровождении мэра и прочих гостей, проследовали на футбольное поле на берегу реки. Там проводились конкурсы на корову года, свинью года, сыр года и вообще все, что увидят глаза года. По крайней мере помидоров такого размера я никогда не видел. И цвет у них был — розовый. А рядом шел чемпионат по петанку. Я было собрался поучаствовать. Но посмотрев броски мастеров понял, что даже в полуфинал не попаду.

Дефиле коров мимо жюри впечатлило даже меня. О каждой проходящей сообщались установочные данные. Имя, рост, вес, возраст, происхождение, надой. В это году, капризом покровительницы, надой был не главным критерием. Оценивалась красота буренки. Победительницу княжна увенчала нарядным венком, и изволила целовать в нос. С вручением владельцам диплома и кубка. Хотя я стоял рядом, и пытался пояснить, что корова явно нечистых кровей, и мычит с очевидным португальским акцентом, это же не патриотично. Был проигнорирован.