Между двух войн

По армянскому телевидению в эти дни беспрерывно крутили ролик с Шарлем Азнавуром[1] в окружении детей у фонтана в Ереване. Азнавур – этнический армянин Шамруз Азнавурян – пел с детьми веселую песенку, которая стала чем-то вроде неофициального гимна армянского населения Нагорного Карабаха. Под эту песенку степанакертский ансамбль народного творчества стал разучивать танец, в котором участвовали человек тридцать. В первый же день репетиций слушатели встревожились: не повторятся ли спитакские события в искусственном исполнении?

«Ой-ли! Ой-ли! Ла-ла-ла-ла-ла!» – неслась сверху громкая музыка.

В такт ей стучали по сцене десятки каблуков. Армяне плясали так, что стены, казалось, трясутся и готовы пойти трещинами. Осторожный Вождь[2] посмотрел на потолок и молча вышел. За ним последовало еще несколько парней. Увидев их встревоженные лица, дежурный офицер спросил:

– Что случилось?

– Пляски! – показал рукой на здание кинотеатра Вождь. – Береженого бог бережет! Мне под завал попадать неохота. Если этот кинотеатр строили так же, как дома в Спитаке, то он от вибрации сложится, как карточный домик.

Но ничего не случилось. Здание устояло. Постепенно парни привыкли к репетициям, но иногда с опаской посматривали на стены.

В начале июня командиром сводного отряда стал начальник кафедры марксистско-ленинской философии Вадим Петрович Архирейский, научный руководитель и покровитель Воронова.

Вольский вызвал Архирейского в обком КПСС и велел полностью очистить кинотеатр.

– Переедете в школу номер десять на окраине города, – приказал он.

Архирейский – это не полковник Трубачев, за плечами которого была только служба во внутренних войсках и руководство кафедрой специальной тактики. У Вадима Петровича отец был историком с мировым именем, лучшим специалистом в Европе по Смутному времени. Его монографии изучались в университетах США, Франции и Канады. Мама Архирейского – известный экономист, а сам он – социолог, хороший знакомый Татьяны Ивановны Заславской, советника Горбачева по социологии. Указание высшего руководителя Карабаха полковник Трубачев молча бы принял к исполнению, Архирейский же решил осторожно возразить.

– Прошу прощения, Аркадий Иванович, – сказал он, – почему я должен перебазировать отряд куда-то в школу, не приспособленную для размещения личного состава?

– Мы должны предоставить здание кинотеатра «Октябрь» жителям Степанакерта.

– Если не секрет, зачем оно им? Пока действует особое положение, культурно-развлекательные учреждения работать не могут. Одно дело – предоставить ансамблю народного творчества сцену в театральном зале на несколько часов в день, и совсем другое – отдать весь кинотеатр. Осмелюсь напомнить: в кинозале ни экрана на стене, ни зрительских кресел нет.

– Вы что, меня учить вздумали! – повысил голос Вольский. – Кинотеатр отдать! Через сутки доложите об исполнении.

Взбешенный несправедливым решением главы Особого комитета, Архирейский быстрым шагом вышел из обкома партии. Перед Вадимом Петровичем был въезд на стоянку перед обкомом, перегороженный двумя БМП. На их броне сидели солдаты, покуривали, щурились от ярких лучей летнего солнца. Справа, за плотным забором, шла стройка, слышался отборный русский мат – солдаты возводили капитальное укрытие на случай вооруженной атаки на обком. Над входом в резиденцию Вольского, словно издевательство над здравым смыслом, был укреплен транспарант с давно утратившим актуальность лозунгом «Да здравствует марксистско-ленинское вечно живое интернациональное учение!».

Архирейский хмыкнул и поехал докладывать об указании Вольского генералу Коломийцеву, командиру объединенной войсковой оперативной группировки.

Пересказывая генералу встречу с Вольским, Архирейский подчеркнул:

– Он велел доложить не о том, что мы успешно перебазировались, а о том, что отдали здание! Ему наплевать, где мы будем жить: хоть в школе, хоть под открытым небом палатки разобьем.

– Что вы хотите от меня? – раздраженно спросил Коломийцев. – Вольский – член ЦК КПСС. Не мне и не вам ему возражать. Приказал оставить кинотеатр – оставляйте! За сутки уложитесь?

– Переустановить связь, вывезти вооружение, кровати, специмущество… Мне понадобится трое суток, не меньше.

– Вот это другой разговор! – похвалил генерал. – А то начал: «В чистое поле выгоняют, жить негде будет!» Я поговорю с Вольским. Думаю, он пойдет навстречу.

Приехав в расположение отряда, Архирейский собрал офицеров и сказал:

– В школе долго не задержимся. К первому сентября отберут.

Так и получилось. Но это будет потом, в августе, а пока Воронов с приятелями сидел на кроватях в превращенном в казарму актовом зале двухэтажной школы номер десять города Степанакерта и не знал, чем заняться.

2

Виновником этого вынужденного безделья молодых здоровых мужчин был, как ни странно, глава Особого комитета по управлению НКАО Аркадий Иванович Вольский.