Между двух войн

Колтон был простым лесничим, и дело, за которое он взялся, превышало его возможности. По крайней мере, это касалось Колтона – хранителя леса.

Каким мог стать он теперь, не знал даже он.

– Мы уничтожили орков, – говорил Колтон, и глаза его сияли. – Майкл, мы не потеряли ни одного человека.

Это было прекрасное ощущение – то, которым он был охвачен. Он не знал сомнений, его рассудок молчал.

– Конница орков подойдет скоро, – продолжал Кол-тон, – и мы уничтожим ее. Раньше я не думал, что такое возможно. Но теперь я увидел все своими глазами.

Он повернулся ко мне, и в его волнении было нечто, схожее с тем, что я видел в глазах жрицы Мириэль.

– Мы победим, нам даже не потребуется самарийская армия. В самом деле, к чему нам их легионы? Я давно говорил, что незачем платить налоги их императору. Достаточно оплачивать армию наемников.

Ход мыслей Колтона резко изменился, но сам он этого не замечал. Все, о чем он говорил, служило продолжением одной темы.

– А вы видели, как она скачет на лошади? – говорил он. – А тот прыжок. Я никогда…

Мириэль стояла у ствола древнего кедра. Она видела Колтона и слышала все, что он говорил. Колтон не за­метил друиды и прошел мимо, продолжая увлеченно говорить.

10

– Мне рассказали о победе, которую вы одержали, – произнес генерал Грантий.

– Да, – коротко ответила Франсуаз.

Девушка быстрым шагом проходила по городской улице. По обе стороны, прислоненные к домам, корчились сделанные из дерева преграды. Огромные ветви деревьев, обструганные и заостренные, вывороченные из земли корни, ежи, сколоченные из досок.

Они вытягивали вперед крепкие щупальца, поднимаясь на высоту лошади, и ждали лишь того, что вражеский всадник напорется на них. Их создали жители Гиберии, для которых кедр всегда был покровителем и заступ­ником.

Демонесса оценивала каждый заслон внимательным взглядом и указывала ополченцам, какие из них можно отвозить в степь и устанавливать, готовясь к приходу оркской конницы. Если укрепление нуждалось в доработке, девушка останавливалась перед ним и в нескольких словах объясняла солдатам, что следует изменить.

– Говорят, там было пять десятков, – сказал Грантий. – Многовато для разъезда. Франсуаз усмехнулась.

– Только десятеро. Набейте еще шипов, здесь и здесь. Заслон должен закрыть большую площадь. Вот так.

– Всего десять? Генерал покачал головой.

– Выходит, слухи как всегда преувеличивают реальность… Я не хочу умалить ваши заслуги, Франсуаза, но победить десять орков, заманить их в ловушку – это еще ничего не значит.

– Для них, – демонесса кивнула на людей, что окружали нас, – это значит очень много.

Франсуаз внимательно следила за тем, чтобы никто из ополченцев не мог услышать наш разговор. Она не хотела, чтобы солдаты узнали о неуверенности генерала Грантия.

– Этот хорош… Можете его нести.

– Это так, но боевой дух не может заменить выучки, – возразил самаринский полководец. – Эти люди не выдержат и минуты под натиском оркской конницы. Я настаиваю на том, что необходимо отступать в лес.

Громкий, полный ужаса крик пронесся над улицей. Топот бегущих ног смешивался с грохотом деревянных заслонов, падавших на булыжную мостовую. Франсуаз побежала туда, где над крышами домов поднимался шум, расталкивая людей и сбивая их с ног.

Грозное рычание орка взмыло над всеми другими звуками. Теперь не оставалось сомнений, что стало причиной охватившей горожан паники. У меня не оставалось ни малейшего шанса догнать Франсуаз. Она неслась слишком быстро, а люди, сбитые ею, пытались подняться и преграждали мне путь.

Я остановился и начал смотреть на белое облачко, плывшее в голубой дали. Генерал Грантий пытался поспеть за девушкой, но расстояние между ним и ею все увеличивалось, пока ее голова с развевающимися каштановыми волосами не исчезла среди домов.

Я подошел к деревянному заслону, стоявшему ближе всего ко мне. Поставив ногу на нижний из шипов, я взошел по нему как по лестнице, и перепрыгнул на крышу соседнего дома. Толстые кедровые доски без труда выдержали мой вес.

Я прошел по плоской кровле и перепрыгнул на соседнюю крышу. Спустившись по ней, я перешагнул на высокий забор, ограждавший выгон для трехголовых гусей, и неторопливо перешел по нему как по канату.

Спрыгнув на середину городской площади, я первым делом удостоверился в том, что не помял своего костюма. Огромный орк стоял впереди меня, потрясая в воздухе сжатыми кулаками.

Площадь опустела. Люди, которые имели несчастье оказаться на ней, когда здесь появился кочевник, жались к стенам. Не у всех хватило решимости убежать сразу, а теперь они боялись даже пошевелиться.

Булыжная мостовая хранила следы разгрома. Повозки торговцев были перевернуты, фрукты и овощи раскатились по площади. Большинство лотков валялись разбитые в щепы.

Орк осматривал людей, боязливо стоявших вокруг него. Он не мог решить, кого из них атаковать первым.

Кочевник не расслышал, как я спрыгнул позади него, поэтому мне пришлось его окликнуть. Он развернулся, и его растерянности пришел конец. Теперь он знал, на кого выплеснуть свою ненависть к гиберийцам.