Между Европой и Азией. История Российского государства. Семнадцатый век

Особенные отношения с Англией сложились еще с середины прошлого века, благодаря активности лондонских купеческих компаний, первыми открывших архангельскую торговлю. Когда в 1617 году изнемогавшая в войне Москва просила финансовой помощи у всех, у кого могла, обратились и к королю Якову. Послам было велено занять двести или хотя бы сто тысяч рублей, а меньше сорока не брать, потому что зазорно. Но в результате взяли и двадцать, в те времена было не до гордости. (Через несколько лет, когда дела немного поправились, долг вернули.) Но в самом конце правления Михаила связи стали портиться. На острове началась революция, что не могло нравиться самодержавной России. О любопытном развитии русско-британских контактов в период уже не русской, а английской смуты я расскажу в разделе, посвященном эпохе царя Алексея Михайловича.

Царь принимает посла. Рис. XVII в.

На датском направлении русской дипломатии остановимся подробнее, поскольку с ним связан один из самых интересных эпизодов этого тусклого царствования.

При феноменально долгом правлении короля Христиана IV (1588–1648) Дания стала важной державой, претендующей на первенство в Балтийском регионе. Она в целом успешно воевала со Швецией, датская промышленность и торговля были на подъеме. Между Москвой и Копенгагеном традиционно существовали мир и согласие, причиной чему была взаимная нелюбовь к шведам (по крайней мере, так было вплоть до Столбовского мира 1617 года). Но и после этого русско-датские связи оставались прочными. Однажды чуть было даже не заключили военный союз, но не пришли к согласию, чье имя писать первым – Христиана или Михаила. С точки зрения датского короля, сама постановка вопроса была абсурдна: Россия тогда в мировой политике котировалась очень низко. Но и царь не мог согласиться на принижение своего звания. Так и не сговорились.

При этом Романовым очень хотелось породниться с датским домом. Первая попытка – женить сына на родственнице Христиана – была с пренебрежением отвергнута. Но двадцать лет спустя положение Москвы заметно поправилось, и новые матримониальные переговоры оказались более успешными.