Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы

В пропаганде, нацеленной на красноармейцев и тыловые районы предполагалось использовать, среди прочих, следующие лозунги: «С началом войны бейте большевиков, которые вами командуют! Уничтожайте штабы, стреляйте русских, евреев, эн-каведешников, политруков и всех, кто хочет войны и нашей смерти! Это наибольшие враги народа! Не соглашайтесь ни минуты далее оборонять кремлевских собак, ибо гнев народа обрушится на вас! (…)

…Менять большевистские лозунги на кличи революционно-освободительные, изменяя или приставляя соответствующие слова, как, н[а]пр[имер]:

Пролетарии всех стран, соединяйтесь для борьбы с московско-еврейской коммуной!

Или: Вставайте, гонимые и голодные, против красной Москвы! Час расплаты настал! Смерть Сталину!»^[92].

Бандеровский Провод рекомендовал членам Организации «.. Бороться среди украинцев с чувством милосердия к недобиткам чужих банд, которые не сложили оружия (т. е. окруженцев и партизан. — А. Г.). Борьба с ними безоглядная. Заранее распространять кличи:

Ни куска хлеба русским! Пусть подыхают приблудные! Пусть подыхает ненасытная кацапня! Мы помним годы голодной смерти! Не будьте милосердными! Для нас милосердия не было! Не помогайте московско-еврейским незванным гостям! Не забывайте, что над вами глумились палачи! Собакам собачья смерть! С большевиками по-большевистски!»^[93].

Вообще, как видим, бандеровцы испытывали явную слабость к копированию большевистских лозунгов и методов ведения политической борьбы.

Как сообщает украинский историк А. Бедрий, «После начала германо-российской войны 22 июня 1941 г. ОУН немедленно активизировала свои военные формирования, чтобы собственными силами повести борьбу за Украинское самостоятельное объединенное государство. Краевой провод на Западно-украинских землях под российской оккупацией, в который тогда входили такие выдающиеся революционеры, как Иван Климов, Дмитрий Маевский, Тарас Онишкевич, Роман Кравчук, А. Застой и прочие, мобилизовал около 10 000 готовых к бою вооруженных бойцов-националистов»^[94].

Конечно, это некоторое преувеличение, но какое-то количество вооружённых националистов в дело пущено было.

Последний главком УПА Василий Кук, однако, говорил: «Никаких восстаний не было, так как в них не было никакой необходимости, да и возможности — немцы очень быстро наступали. Отряды националистов были созданы в Тернопольщине, и эта группа в самом начале войны захотела освободить тюрьму…, поскольку большевики при отступлении убивали заключенных, или, в лучшем случае, вывозили в лагеря в Сибирь. Отряд был маленький, может быть, человек сто, попытка была неудачная, группу окружили и человек двадцать из нее погибло.

Рассказы о том, что оуновцы палили красноармейцам в спину — это выдумали коммунисты, чтобы объяснить свои поражения в Западной Украине в июне-июле 1941 г.»^[95].

Однако вооружённые действия украинских националистов против частей Красной армии и НКВД в начале войны — исторический факт.

Вот как об этом повествует советский историк: «Так, например, в донесениях [красных командиров] сообщается о массовом дезертирстве из наших частей призывников из западных областей Украины и Белоруссии. Сообщается не только об их бегстве, но и о том, что они, организуясь в банды, нападают на тылы, штабы и подразделения Красной Армии.

“В городе Львове членами украинской националистической организации поднята паника — организовано нападение на тюрьму, откуда выпущены политические заключенные. Этими же оуновцами повреждена связь между частями 6-й армии и управлением фронта…”

“Со стороны ряда работников местных партийных и советских организаций, а также милиции и НКВД вместо помощи частям в борьбе с диверсантами и националистическими группами отмечаются факты панического бегства с оставлением до эвакуации районов, сел и предприятий на произвол судьбы…”»^[96].

Села, районы и предприятия оставлялись не на произвол судьбы, а переходили в управление к оуновцам.

По словам Михаила Паджева, встретившего начало войны в должности начальника погранзаставы в Прикарпатье, с началом военных действий связь штаба отряда и штабов комендатур с заставами стала неустойчивой: «Бандиты из организации украинских националистов перерезали провода, повреждали телефонные узлы. Это мешало своевременно передавать необходимые распоряжения, уточнять обстановку на отдельных участках»^[97].

Вильнюсский еврей Илья Йонес, в июне 1941 г. находившийся во Львове, свидетельствует о собственных безуспешных попытках покинуть город вместе с отступающей Красной армией: «Из засад в пригородах и деревнях восточнее Львова стреляли по бегущим войскам, было много жертв. Стрелявшими были националистические украинские банды, которые быстро организовались, достали оружие из тайников и затрудняли отход русским солдатам, а также бегущим с ними евреям»^[98].