«Между Индией и Гегелем»: Творчество Бориса Поплавского в компаративной перспективе

В одном из стихотворений сборника «Флаги» «отрицательный» полюс[340] (под которым надо понимать, по-видимому, Северный полюс, поскольку в тексте недвусмысленно говорится о крушении «Титаника», произошедшем в северной части Атлантики) предстает областью смерти, неподвижности, покоя:

Отрицательный полюс молчит и сияет
Он ни с кем не тягается, он океан.
Спит мертвец в восхитительном синем покое,
Возвращенный судьбой в абсолютную ночь.

С головой опрокинутой к черному небу,

С неподвижным оскалом размытых зубов,
Он уже не мечтает о странах где не был,
В неподвижном стекле абсолютно паря.

(Сочинения

, 42–43).

То, что покой «окрашен» в синий цвет, неудивительно: синий — это цвет нижней и верхней бездны (воды и неба); «синей твердью», которая душит героя и его возлюбленную, названо в стихотворении «Рукопись, найденная в бутылке» небо. Отрицательный полюс — это океан, покрытый сияющим льдом, под «неподвижным стеклом» которого «парит» утопленник. В данной связи стоит обратить внимание на то, что мотив «стеклянности»[341] пронизывает оба романа Поплавского[342].

В дневнике Поплавского за 1934 год есть любопытная запись, в которой говорится о необходимости пройти между двумя ловушками пола:

О поле, две ловушки: или все (баня), или никого (дьявол Северного полюса, омертвение, одиночество ледяной победы), а вечна жизнь, тонкая, как золотой волосок, приплюснута посередине, и вечно в своем остервенении и пустынник и медведь[343] пролетают мимо (Неизданное, 209).

Баня — это скопище обнаженных людей, пространство бесстыдного промискуитета, а также область жары, влажного пара, испарений[344]. Северный полюс, напротив, есть зона смерти, одиночества, аскетизма, холода и льда. Безобразов, хотя и является полуденным демоном, солнечным гением, змеем-искусителем, принуждающим Васеньку и Терезу к вступлению в псевдоалхимический брак, одновременно позиционируется и как дьявол Северного полюса, «ледяная гора», которую, как говорит Тереза, «слабою грудью не растопишь, а только обледенеешь, умрешь» (Неизданное, 151).

Характерно, что когда Безобразов и священник-расстрига Роберт отправляются в горы, стоит страшная жара, которая, однако, не пугает героев, пускающихся на поиски пещер, вырытых ледниками:

Синяя вода смотрелась в небо, небо смотрелось в воду, и оба отражались одно в другом, и оба не видели себя в отражении, не смотрели никуда, не сознавали ничего. Высокое солнце пылало над каменными волнами гор, на небе ни облачка, на озере ни единой складки. Вдали верхняя голубизна сливалась с нижней, нижняя — с верхней среди паров, и казалось, что мы внутри огромного лазурного шара без начала и конца (Аполлон Безобразов, 160; курсив мой. — Д. Т.).

Эти пещеры, озаренные бледным зеленоватым светом (как мы помним, зеленый — цвет возрождения, но и цвет смерти), так сильно влекут путешественников, по-видимому, потому, что через них можно проникнуть внутрь Земли. Безобразов вообще «чувствует особый вкус ко всему находящемуся под землей, и мечтал бы жить в комнате, находящейся на сто верст в глубину»[345] (Аполлон Безобразов, 142).