Между клизмой и харизмой

С концепцией ресторанов мы тоже разобрались. Им отводилась роль своеобразных храмов, куда ежепятнично должны были приходить причащаться целевые прихожане, а на каждый день в «красном углу» холодильника у них всегда должна была быть любимая «икона» — упаковка с пивом Yardoff.

Из Гонолулу мы вылетели в Сан-Франциско. Там у Ярдова был дом на побережье, где он должен был проводить два или три месяца в году. Таковы были иммиграционные правила для тех, кто собирался стать гражданином Америки. В первый же вечер Ярдов повел нас в любимый им ресторан Gordon Biersch неподалеку от Bay Bridge. Войдя в него, мы ахнули — ах вот он откуда «слизал» идею ресторана-пивоварни, скопировав буквально все — вплоть до кружек.

— А наш ресторан круче, — произнес всегда молчаливый Владислав.

— И пиво вкуснее, — поддержал его Басов.

— Разумеется. У нас ведь вода невская, мягкая, — добавил я.

— Так, долбоебы, слушайте сюда, — прервал всех Ярдов, раздраженный грубой лестью. — завтра последний день. Жены могут идти на шопинг. Остальным предлагаю экскурсию на Anheuser-Busch в Фэйрфилде, ехать полчаса. Чтоб вы знали, это самый крупный пивоваренный завод в мире. Мощность его пять миллиардов бутылок в год. Он в тысячу раз больше нашего завода, который нам еще надо построить. Кто за?

Все подняли руки.

— А может, хотите на виноградники в Napa Valley? 90 миль отсюда, два часа переть. — Ярдов хитро прищурился.

Про виноградники, ясен пень, была провокация, но Платон и я набрались смелости поднять руки. Ярдов посмотрел на нас удивленно и еле сдержался, чтоб не обматерить.

— Ладно, бл…, езжайте куда хотите. Но привезите мне пару ящиков вина от Копполы. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Только купите Rubicon, а не всякое у него говно. У меня погреб пустой. Вечером жду всех на вилле. Буду барбекю готовить.

Винодельня Niebaum-Coppola Estate, которую мы теперь не могли не посетить, имела отношение скорее к кинематографу, чем к вину. Хозяйство представляло собой комплекс из помпезного музея, нескольких потрепанных ресторанов, винного бара, магазина сувениров и зачем-то бассейна. Самой винодельни мы не увидели, а спросить поленились. Фрэнсис Форд Коппола когда-то на деньги, вырученные от «Крестного отца», купил это поместье, основанное еще в XIX веке Густавом Нибаумом, выходцем из Финляндии, входившей тогда в состав Российской империи. Позже Коппола заложил имение, чтобы доснять Apocalypse Now[26], а за счет доходов от третьего «Крестного отца» выкупил обратно. Обо всем этом нам поведали в музее. И ни слова про вино. Мы спросили: а где купить Rubicon? Нам бы два ящика, а лучше три (пусть Ярдов не думает, что мы не способны на широкий жест). Шумный бар-магазин прятался за бассейном. Что? 140 долларов за бутылку?

— Скажем, что «Рубикона» не было, — нашелся Платон, — возьмем вот Diamonds за 9 долларов. Название подходящее.

— И цена, — не стал я возражать Платону.

Вилла у Ярдова была роскошной. Как он сам выразился, тут полный фарш: и теннисный корт, и бассейн, и сад на заднем дворе, и винный погреб, который не был пустым. А еще соседи отборные — Шон Пенн и теннисист Агасси. Как уверял полвечера Ярдов, он их тоже позвал на барбекю, и они вот-вот подойдут. Но мы их не дождались. И Ярдов не вспоминал их больше. Из незваных гостей была лишь Леся Лазаренко, дочь бывшего премьер-министра Украины. Ярдов познакомился с ней на курсах по стратегическому маркетингу в Berkeley.

— Сколько дали отцу? — Ярдов поднес Лесе внушительный шмат обугленного мяса, залив его щедро кетчупом.

— Девять лет. Папа сидит здесь поблизости, в федеральной тюрьме Сан-Франциско. Вот решила заглянуть к тебе.

— За что столько дали? А то всякие ходят слухи.

— За коррупцию, отмывание денег, вымогательство и мошенничество, — хихикнула Леся.

— Только честно, сколько папа своровал? Двести или двести пятьдесят «лимонов»?

— Обижаешь. Триста двадцать, — надула губки Леся.

Все хотели ей посочувствовать, но как-то не получалось. Цветущая калифорнийским загаром Леся заслуженно сияла голливудской улыбкой, тяжелыми бриллиантами, золотыми часами и телефоном Vertu в стразах. И весь вечер пила на равных с нами. А выпито было немало. Когда под утро расходились, жена моя скрупулезно посчитала — ровно 44 бутылки.

— Платон, просыпайся, надо ехать в гостиницу. Ты делал утром чекаут? Через три часа в Москву лететь. — Выдержать винный марафон с Ярдовым смогли лишь мы с Платоном. Остальные гости разъехались раньше.

— Это я ее убил. Дал ей сесть за руль. — Платон, когда напивался, вспоминал свою первую любовь.

— Ты мне уже рассказывал на Гавайях. Пойдем, такси ждет.

— Мне тогда не хотелось жить. И умирать не хотелось. Ты понимаешь, чувак?

— Понимаю.

— Назад хотелось. Похоронив Алену, я запил… Я не рассказывал тебе про это. Я как-то снял проститутку — необъятную такую, размером с буйволицу. Привел домой. Помог ей раздеться, разделся сам. Смазал себя елеем.

— Чем?