Между львом и лилией

Вильсону хватило одного взгляда, чтобы узнать лежащего перед ними человека. Он даже присвистнул от удивления:

– Господа, позвольте вам представить – подполковник Вашингтон собственной персоной! Именно он командовал отрядом ополченцев, которых отправили уничтожить Аткваначуке.

– Джордж Вашингтон?! – с изумлением воскликнул Макс. – Тот самый??

– А вы что, про него слыхали?! – в свою очередь удивился Вильсон.

– Приходилось, – одними губами улыбнулся Макс и занялся раненым.

В свое время Макс окончил разведфак «Можайки» и довольно сносно разговаривал по-английски. Раненый на мгновение пришел в себя и, вперемежку с требованиями немедленно его отпустить, угрозами и обещаниями немалого вознаграждения, если его сейчас же доставят в расположение генерала Брэддока, подтвердил, что он действительно является подполковником Виргинской милиции Джорджем Вашингтоном.

Теперь стало понятно, почему он показался всем знакомым, ведь однодолларовую купюру с его изображением видел, наверное, каждый. Правда, сходства между человеком, лежащим сейчас на больничной койке, и его портретом на банкноте было не так чтобы много, но оно, несомненно, угадывалось.

В связи с этим, Рустам подошел к Хасу и еще раз уточнил, что делать с пленным. Тот решения не поменял, буркнув, что, дескать, сначала надо выжать его, как мочалку, в плане информации, а потом отдать местным. Слишком много индейцев погибло в этой битве. Сам Хас выглядел задумчивым, что Руссо списал на большое количество дел.

Однако Виталик, знавший своего командира еще по Хаулаю, готов был поставить на кон весь свой 1010[83], что задумался Самум по причине того, что увидел дочь погибшего вождя. Корсар, как приличный морской офицер, имевший четыре официальных брака за плечами (это в двадцать восемь-то лет!), а «в каждом порту по жене», добродушно злорадствовал над Хасом, у которого личная жизнь упрямо не клеилась. Сейчас он придумывал различные подначки, которыми вечером собирался засыпать Самума. Беззлобный глум был традицией группы, введенной самим Хасом…

Интерлюдия

Подмосковье, 2015 год. Старший лейтенант Виталий Цветков, позывной «Корсар»

Виталий одернул парадную тужурку и постучал в дверь канцелярии. Услышав, как голос из-за двери произнес «входите», он рывком распахнул дверь.

– Прошу добро.

– Добро на вход, – протянул человек, сидящий в кресле, внимательно глядя на Виталия.

Стол. За ним человек. Справа шкаф, на дверце висит парадная тужурка. Виталий оценивающе глянул на неё. Слева висели «поплавок»[84], «Мастер спорта России», «За дальний поход», «Инструктор-парашютист» и знак об окончании водолазного класса. Справа – орден Мужества, две медали «За отвагу», Суворова, Жукова, «За боевые отличия» и еще полдюжины ведомственных. Иконостас впечатлял.

Честно говоря, внешне человек впечатления не производил. Среднего роста, с короткой черной бородой. Плотное телосложение, покатые плечи. Из-под камуфляжа виднелась военно-морская тельняшка. Черные глаза… взгляд… взгляд был тяжелый. Когда он посмотрел на Виталика, тому стало неуютно.

– Старший лейтенант Цветков. Остров Русский. Представляюсь по случаю прибытия к новому месту службы.

Человек встал и протянул ему растопыренную пятерню. Виталик «дал краба»[85], отметив интересную особенность, человек второй рукой легко хлопнул по тыльной стороне его кисти. Так здороваются на Востоке, так жмут руки борцы перед началом схватки.

– Присаживайся.

Человек показал на стул перед собой.

– Где служил?

– РПМ[86].

– Добро. Кто ротник?

– Саня Войтиков. Он вам салам кидал.

Человек чуть заметно улыбнулся.

– Саня у меня еще группником начинал. Как он?

– Нормально. Роту держит.

– Замполит не гнобит его?

– Нет, они замяли эту тему.

– Добро. Сам с какой должности?

– Группник.

– Какая группа?

– Вторая.

– Воронец там еще? Русик? Серега Гриф?

– Воронец там, но обленился, женился и не выступает. Русик перевелся на УТК, ждет мичмана. Гриф уволился, теперь в Приморском СОБРе.

– А-а-а-а… ну добро. Кофе будешь?

– Какой военно-морской офицер откажется от кофе?

– Женат?

– Разведен.

– Уже?

– Уже трижды.

– Что-о-о?

Про Самума говорили, что его тяжело чем-то удивить, но Виталию сейчас это удалось.

– Ладно, расскажешь потом.

Закипел чайник, Самум насыпал кофе в кружки, залил водой.

– Сахар?

– Один.

Кусок сахара булькнул в кружке с ароматной коричневой жидкостью.

– Где был?

Виталик отхлебнул кофе и откинулся на спинку стула.

– Две БС[87], одна в Австралию, другая в Ливию. На боевых не был.

– Ничего. Тут съездишь.

Виталик неспешно отхлебывал кофе, смотрел на Самума и пытался сопоставить то, что ему говорили про него в РП[88], с тем, что он видел перед собой.

Когда Виталик только перевелся с «коробки»[89] в РП, его распределили в роту специального назначения. Когда же он заикнулся про роту подводного минирования, замкомандира странно улыбнулся и сказал, что туда не назначают. Туда отбирают. Так поставил предыдущий командир роты, так делает нынешний ротник, и он эту традицию ломать не собирается.