Между мгновениями

- Когда-то с Исайей мы были счастливы, - рука старухи с сожалением встрепенулась, и я оторопел: её ногти были расписаны лаком и красками.

Блёстки и серебристая пыль отсвечивали ржавый свет фонаря и указывали мне путь в глубь яхты. Ее единственная каюта была похожа на закуток этнографического музея - один шаг, и я провалился лет на сто в яму оглохшей памяти: по углам, полкам, на стенах и полу пленом и тленом теснились экспонаты галутной жизни. Бесполезная рухлядь. Она служит специалистам, но не душам. О, если бы вещи могли говорить! От их хозяев и пепла не осталось, а в порах, складках, переплетениях нитей ткани, трещинах, потёртостях лака, вмятинах, следах последних прикосновений рук и губ таились голоса, дыхание и смех, следы любви и слёз, потного страха, слова признаний и проклятий. Старуха перехватила мой взгляд:

- Да сядьте же вы, наконец, - старуха полоснула по воздуху павлиньим хвостом, - я долго ждала, вычисляла и охотилась за вами, а теперь я уверена: именно вы станете моим душеприказчиком. Пришло время нам с Исайей уйти. Этого подлеца мне не жалко. Жалко оборвать связующую нить и кануть в Лету.

Да простит меня дом Иакова.* Оставь народ свой и пусть Бог унизит твою гордость, только так ты возвысишься. Я наблюдала, как ты работаешь, и сказала себе: он пытается скрыть своё страдание. - Старуха вцепилась в меня

крашеными когтями и зловеще перешла на "ты".- Я помогу тебе выйти из ступора. Познай себя. Выбирай: или ты станешь модным и признанным мастером, или я подведу тебя к краю пропасти, где живут одни евреи. Оттуда взлетают к небесам, иль падают на дно.

Я помолчал. Глупо отказываться или соглашаться сразу, хотя бы ради любопытства. Ведь сумасшедшие питаются от Истины и скармливают Истину заблудшим.

- Молчи, иль говори, ответ мне твой не нужен: он часть твоей судьбы - её не изменить, - старуха явно читала мои мысли, это только разогревало ее, и она

вновь закипела театром и двусмысленностью пророчества. Её внутреннее содержание стало расширяться, пока истончённое старостью тело не дало свищ, и пар не начал собираться вокруг её головы. Ну, точно одуванчик. ___________________________

Десант Таганки...Роль Хлопуши в спектакле Ю. Любимова (1967г.) "Пугачев"

исполнял В. Высоцкий. Может быть, странное пребывание Ю. Любимова в

Израиле как-то пересеклось со старухой?

На амвон в Русском подворье - Венчание А. Пугачевой и Ф. Киркорова происходило в Иерусалиме в Троицком соборе Московской патриархии на территории Русского подворья.

Дом Иакова - Израиль. Иаков - родоначальник двенадцати колен Израилевых.

Очень быстро вся каюта скрылась в тумане и, если судить по шелесту

измождённого монологами занавеса, второе действие спектакля началось:

- И увидел я: вот бурный ветер пришёл с севера, облако огромное и огонь пылающий и сияние вокруг облака...*

- Простите меня, но, прежде чем я должен погрязнуть в еврействе, нельзя ли

назвать ваше имя: должен же я знать, чьими руками меня собираются сбросить

в пропасть?

- В нашем клубе меня зовут Облако...

- В клубе одуванчиков?

- "Дочерей Иезекииля"*. Там мы и нашли тебя. Нас не хотят слушать, ибо весь дом Израиля - крепколобые и жестокосердные. Вот мы и сделаем лицо твоё крепким, против их лица и лоб твой крепким против их лба.*

Облако вокруг старухи начало быстро проседать и пролилось на неё дождём. Дочь Иезекииля сидела в своём кресле и по ней стекала вода.

- Себя же я зову Вода. Я как еврейская судьба - вечно двигаюсь и исчезаю, возвращаюсь и проливаю слёзы. Роса, упавшая на хладеющий лоб еврейской истории. Я долго пробивалась к устью, а прибилась к истокам. Я питала еврейские корни, поила Исайю любовью и готова была за него иссохнуть. Меня хотели сделать новым потопом, а я стала зачатием и родами. Я плодородна, но бездетна. Стань моим сыном, сыном Израиля. Выведи нас. Мы всё ещё в плену нового Вавилона.

- Да как же вас звал Исайя: Облако или Вода?

От имени Исайи старуха вздрогнула, и зрачки её поледенели.

- Исайя всю жизнь называл меня Лёд. Он упрекал меня, что я холодна, как снег, что он не мог растопить меня своими похотливыми руками. Я увязалась за ним в его жизнь. И, как река зимой, была скована льдом. Чтобы быть женой разведчика - надо иметь ледяное сердце. Я ненавижу его, но жалко памяти и дел. Он хотел спасти евреев, но не смог этого сделать. Вики, - голос старухи прозвучал, как хруст костей, - принеси нашу шкатулку.

Вики запропастилась где-то наверху и не отвечала. И тогда старуха рванула колесо, коляска закружилась и ввинтилась в угол за откидным столом:

- Помогите мне, Казимир, - старуха пыталась что-то извлечь из груды вещей. Я протиснулся к ней.

- Достаньте вот эту шкатулку, - она указала на стеклянную бутылку в виде спортивного кубка, скорее на кубок в виде бутыли.

Почти по всей её поверхности пористый налёт грязи въелся в стекло. Было видно, как кто-то пытался соскрести чёрный панцирь, а может, хотели вызволить из бутылки джинна.

- Все эти годы я хранила её в воде: сначала привязывала к днищу яхты, а