Между мирами

Скакалка сама считала прыжки поэтому во время упражнения мне ничто не мешало думать о своём. Взяв свойственный мне темп, я углубилась в размышления о том, как впервые попала сюда, о родителях и о том, что тут я чувствую себя гораздо уютнее чем с ними. Это было так странно… родители должны быть самыми любимыми и родными людьми на свете, но у меня это было не так. Они никогда не заботились обо мне так, как делал это Элиот, не дарили мне столько внимания и любви. Этот эльф был мне роднее родителей, роднее брата. Я его любила больше, чем кого либо другого на этом свете… тут я начала вспоминать, и то, что я вспоминала, мне совершенно не нравилось…

Когда я попросила у мамы отпустить меня сюда, она разрешила только когда, услышала сумму своего гонорара за это. Когда я болела, никто никогда не сидел у моей кровати, а вот когда болел брат, от его постели не отходили целыми сутками. За хорошие оценки, достижения, грамоты и дипломы меня не хвалили, говоря, что это моя обязанность, а вот брата за оценки, которые всегда были ниже моих, хвалили, награждали. Когда чего – то хотела я, будь то книга или платье, мне отказывали, говорили, что денег нет и тут – же, покупали брату новый конструктор или машинку. И это при том, что просила я крайне редко, только если уж сильно было нужно. Я всегда думала, что это естественно, то, какие у меня отношения с родителями, то, что они больше внимания и любви отдают брату. Я думала: «Он маленький, ему это нужнее чем мне. Когда подрастёт мама и мне будет уделять внимание.». Но нет, ничего не изменилось с годами. Никогда, никогда родители не уделяли мне внимания и любви больше минимума. Сыта, одета, уроки сделаны? Ну и до свидания. Я была просто вещью, о которой надо заботиться чтобы она не сломалась и приносила пользу.

«И как я могла думать, что всё что со мной происходило – норма?» – теперь, когда я увидела другую жизнь, полную любви и заботы от Элиота, я поняла, то, что было – не норма.

От этих грустных размышлений и воспоминаний меня оторвал тренер. Эл закончил проходить испытание и судя по довольному выражению лица тренера, сделал это весьма хорошо.

– Виктория, твоя очередь. Три полосы, на время. Правила помнишь. Элиот на скакалку. Кстати, Виктория, ты неплохо справилась. А теперь, на старт!

Я прошла все три полосы быстрее чем эльф, и финишировала на минуту раньше, что, как сказал тренер: «Необыкновенно быстро для девушки.». Ну да, три минуты на, в общей сложности, сорока пяти метрах с различными препятствиями это быстро.

Ушли мы из зала уже перед самым ужином. Есть хотелось жутко, все мышцы дрожали после активных физических нагрузок.

– Малыш, что ты такая грустная? Что – то болит?

– Нет, спасибо за беспокойство. Просто вспомнила кое – что, из детства. И сделала из этого неутешительные выводы.

– Расскажи. Расскажи мне, принцесса. Тебе сразу станет легче. – Элиот остановился, обнял меня за плечи и прижал к себе.

– Хорошо, я расскажу тебе… только не здесь…

– Да, конечно же.

Несмотря на слабость в мышцах парень поднял меня на руки и остаток пути до моей комнаты я продела так. Открыв дверь, Эл, не позволяя мне ничего сказать, опустил меня на кровать и крикнул моему телохранителю:

– Мистер Блэк, ужин на двоих если можно. Фруктовый салат, блины и травяной чай с мятой и ромашкой. Спасибо. – договорив, эльф закрыл дверь и опустился на кровать рядом со мной.

– Как ты, малыш?

– Уже чуть лучше. – тихо, почти шёпотом ( на большее не хватало сил ), ответила я.

– Сейчас попьём чаю и всё пройдёт. А пока мы ждём, расскажи, что случилось?

Мои глаза наполнились слезами горечи и злости одновременно, я начала свой рассказ.

– Вот и всё… спасибо, Элиот. Мне стало гораздо легче. – тепло, улыбаясь, поблагодарила я.

Парень, ещё на середине моего горького рассказа, вскочил на ноги и начал ходить из угла в угол. В этот же момент, он снова сел рядом и заглянул мне в глаза.

– Почему, почему ты не сказала мне раньше? Твои родители отравляли тебе жизнь много лет, а ты так долго держала это в себе… – в глазах эльфа отражался неподдельный страх за меня, горечь от того, что он не смог помочь раньше и желание оградить меня ото всех несчастий.

– Я думала, что так у всех, что так живут все люди. Думала, что я достойна такого обращения, ведь не знала другого, пока не встретила тебя…

– Вики… как, как это можно было посчитать нормальным? Я по себе знаю, какого расти без родительской заботы! Я не хотел, чтобы ты испытывала такое на себе… но, но теперь я уже не могу ничего исправить, если бы ты сказала раньше…

– А что бы ты сделал тогда?

– Стёр бы тебе память и изменил воспоминания о родителях… – с горечью в голосе сказал Элиот

– Ты сказал, что знаешь, какого жить без родительской любви… это значит? – спросила я, вспомнив, что он никогда не рассказывал мне о своей семье, разве что о бабушке.