Между мной и тобой

В глазах туман, мне нужно время, чтобы прийти в себя, вернуться оттуда, где я мечтала остаться навсегда.

Злость, насмешка, ярость, гнев в его взгляде — все слилось в какую-то адскую смесь. В горле спазм, я не могу говорить. Совсем. Даже дышать не могу.

— Мия!

Молча поднимаю правую руку и указываю ему на дверь. Уходи!

Так и стою, застыв и совершенно не дыша, пока за ним с грохотом не закрывается дверь.

Глава 56 Майя

Больше я Кирилла не видела до самого своего отъезда в Питер. Габи пыталась было возражать — мол, на выходных будет большой поток клиентов, и они с Алевтиной вдвоем не управятся. Слушать ее не стала, просто сказала, что эти два дня меня в городе не будет. Может жаловаться Але, да кому угодно. Напарница грозилась вообще уйти, но я быстро напомнила, что ее зарплата, как и моя, зависит от выручки. И раз я не работаю на выходных, то ей же больше достанется.

— У тебя что-то срочное? Случилось чего? — В голосе любопытной Габи послышалось нечто похожее на сочувствие.

— Ничего не случилось, нужно проведать семью, — отвечаю, немного кривя душой. Я еду домой не только затем, чтобы повидать родителей и малышку, хотя и соскучилась по ним всем безумно. Еду поговорить с Ирой, но она об этом еще не знает.

Родной город встречает дневным промозглым дождем и пробками. Домой добираюсь позднее, чем планировала, но главное, что мне здесь рады.

— Мама, мамочка! — Люба протягивает свои худенькие ручки и через мгновение уже прижимается к моей груди. — Мама…

На глазах слезы, я не прячу их, поймав внимательный взгляд отца. И я не знаю, хватит ли у меня когда-нибудь духу, чтобы рассказать крохе правду.

— Привет, моя хорошая! — Вглядываюсь в личико ребенка, отмечая, что взгляд стал чуть более осмысленный. Или я просто пытаюсь убедить себя в этом?

Обед проходит под мамино радостное щебетание. Я давно не видела ее в таком состоянии, поглядываю на папу, пытаясь понять, в чем дело. Ответ дает сама мама — оказывается, Эмма звонила. Нет, она не собирается возвращаться в Питер, жизнь в Норильске ее вполне устраивает, Любочку забирать к себе тоже не планирует.

— Тогда зачем звонила? — спрашиваю не столько у мамы, сколько у отца. — Хотя это и к лучшему, с ней давно надо поговорить.

— Майя, у нее все налаживается, давай просто порадуемся! — Мамин веселый голос немного раздражает, но я пытаюсь это скрыть.

— Я сказал ей, чтобы приехала домой, — говорит папа, отодвигая от себя тарелку. Как же я рада, что он медленно, но все же оправляется от инсульта. — Я не хочу, чтобы от ее сумасбродства зависела жизнь моей внучки.

Мама опускает глаза, знаю, она не согласна, но перечить не станет. Так уж повелось в нашей семье, что последнее слово всегда за папой. Все мое детство он решал наши проблемы: свои, мамины, мои и Эммы. Так было до его инсульта и до тех пор, пока я не вернулась в Россию.

— Майя? Май? Ты слышишь? — воскликнула мама. — Кажется, это твой мобильный в коридоре звонит. Я, конечно, рада, что ты не берешь его за стол, но, может, что-то важное.

— Конечно, мам. — Киваю и не торопясь доедаю котлету. — Я потом посмотрю.

После обеда просматриваю входящие. Так и есть. Ира мне перезвонила. Я еще в такси ей написала, что в городе и хотела бы встретиться. Быстрая переписка по «Ватсапу», и я собираюсь на улицу.

Любочка рядом, цепляется ладошками за джинсы, не пускает. Поднимаю маленькую на руки и медленно, глядя ей в глаза, обещаю, что скоро вернусь и этой ночью мы будем засыпать с ней вместе.

— Дождь закончился, на улице хорошо так. — Мама забирает у меня Любочку. — Няня отпросилась на вечер, я сама с ней погуляю, пусть воздухом свежим ребенок подышит. Ты когда вернешься?

— Через час максимум, мам.

Ира живет недалеко от нас, так что скоро я набираю номер домофона. Разговор с ней назрел давно, я даже спланировала последовательность всех своих вопросов. Я не знаю, какой окажется правда на самом деле, но без нее отсюда не уйду.

Ира не слишком изменилась за те пару месяцев, что мы не виделись. Может, румянца чуть больше на лице. Все так же ловко управляется со своим инвалидным креслом, вписываясь в узкие коридоры маленькой квартиры.

— Ну рассказывай. Ты давно не звонила, не говорила, что и как. — Ира аккуратно разливает чай в фарфоровые чашки старого советского сервиза, явно из родительских запасов.

— Лучше ты расскажи. — Отодвигаю от себя вазочку с печеньем. — Что врачи говорят? Как сама себя чувствуешь?

Ира лукаво посматривает на меня, но молчит, медленно откусывая печенюшку. А я замечаю, что кухня ее заметно обновилась: появилась новая плита, да и холодильника этого я не видела в прошлый раз.

— Врачи выражают осторожный оптимизм, — чуть передразнивая своих эскулапов, сообщает она. — Возможно, я смогу наконец ходить, встаю уже намного лучше.

— Я очень рада за тебя, — говорю ей совершенно искренне. — Знаю, тебе очень нелегко, но я хочу вернуться в тот день… ну когда все произошло с Кириллом.

Улыбка тут же гаснет на курносом лице, полные губы сжимаются в тонкую полоску, Ира скрещивает руки на груди и смотрит на меня исподлобья. Я примерно такую реакцию и ожидала.