Между морем и ветром (СИ)

Димка закончил монолог, картинно прижав руку к груди, и Яр едва сдержал порыв двинуть ему в плечо. Тогда он демонстративно скривился, чтобы его пренебрежение ко всей этой слюняво-пафосной чуши, как он порой её называл при друзьях, было стопроцентно очевидным. Но и сам Ярослав, и его друг знали - это показуха, привычка играть роль брутального альфа-самца. Роль, с которой он практически сросся. И сильно отличался тем от сотоварищей.

Почему-то большинство женатых или состоящих в длительных отношениях друзей Яру казались жуткими подкаблучниками, и во многом именно это отвращало от серьёзных отношений. Но пример Димки и Насти внушал оптимизм. Семейка Адамс, как про себя обзывал их Ярослав, и любила друг друга, и заботилась, и поддерживала, и самое важное - уважала личное пространство партнёра.

Сева с Ярославом буквально бежали в гости к развесёлой семейной паре. У них было комфортно, вкусно и всегда интересно.

- Надо их первыми позвать, - решил мужчина. Отчего-то безумно хотелось вдохнуть жизнь в пустую пока квартиру. - И кота завести, раз жена не заводится, Матроскина. Чтобы и готовил, и на машинке... тоже, - процитировал Яр и зевнул. - Чего там говорят на новом месте? На новом месте приснись... Хм. Не рифмуется что-то. Ладно, - ещё зевок, - суженая, ряженая, приди ко мне наряженная. Или явись? Откуда я вообще это знаю? Ладно! Спать.

Он уже почти провалился в сон, как услышал девичий смех.

'Так быстро?' - мелькнула мысль. Ярослав сел и прислушался. Разговаривали судя по всему его новые соседки, притом где-то совсем рядом, вероятно вышли на балкон или открыли окно.

- Бросай ты уже эту дрянь, Юльчик! Ну сколько можно? Это вредно и для кожи, и для... - выговаривал приятный женский голос.

- Да я только когда выпью иногда, ну совсем чуть-чуть, не ругайся, - просительно и капельку капризно вещал второй, не менее приятный, голосок. - Так-то я уже всё, не курю.

- Ладно, - не стала спорить первая соседка. - Давай лучше посоветуй, что делать с финдиром. Печь ему торт или как-то отмазаться?

- Нетушки! Торты ты печёшь только мне! - голос второй соседки звучал столь ревниво, что Ярослав даже успел предположить, что живёт рядом с девицами нетрадиционной сексуальной ориентации. - Выйдешь замуж - тогда и мужу будешь печь. А пока у тебя я главный дегустатор и заказчик.

Яр даже губу прикусил, чтобы не засмеяться. Образ второй соседки вырисовался мгновенно: пухленькая, улыбчивая, миловидная блондинка-сладкоежка. Курящих девушек он не выносил, но эта почему-то вызывала лишь приятные эмоции. По крайней мере пока.

- ... не любит торты, так что не боись, конкуренции не составит, - донеслось значительно тише, и часть слов мужчина не разобрал, хотя смысл уловил: первая девица при парне.

В памяти неожиданно возник образ красотки из кафе. Спортивная брюнеточка или шатеночка, из-за тусклого света он точно не разглядел, с приятными округлостями в нужных местах, ярко-розовой ветровке и со смешным пучком на голове. И тоже не свободная. Было что-то в той девушке, что-то особенное, ведь не просто так она то и дело мелькает в его воспоминаниях.

- Вот и отлично! - довольно заявила сладкоежка. - Он мне нравится всё больше и больше, честное слово! Мужчины и не должны любить сладкое, а то нам ничего не останется. Ты, кстати, решила, что наденешь завтра?

Соседки принялись обсуждать шорты-юбки-платья и Ярослав потерял интерес к их беседе окончательно, да так и уснул под милое щебетание. Снилась ему девушка из кафе, только на этот раз она была в длинном сарафане небесно-голубого цвета. Распущенные каштановые локоны спускались до талии мягкими волнами, а сама соблазнительница, придерживая подол руками и оголяя до колен стройные ножки, шла по мокрому песку, периодически заходя по щиколотки в море. И что-то говорила. Слов он не слышал, но выглядела она так замечательно, что ему достаточно было просто смотреть на неё, любоваться, сходить по ней с ума.

Громкий неприятный звук резко выдернул Ярослава из оков сна. Ещё не соображая, что произошло, он пытался связать образ прекрасной леди со странными интонациями, совершенно не подходящими к его Афродите, вышедшей из пены морской.

- Я в последний раз спрашиваю: где ты шлялась? - орал дурниной мужской голос.

Хлёсткие звуки пощёчин, глухой стук, похожий на удар кулака о стену, противное скольжение стула по полу и женский всхлип, переходящий в стон, а затем и в плач, негромкий, но явственно слышимый в тишине ночи.

- Я была у мамы... твоей мамы... с ребёнком, - оправдывалась женщина сквозь рыдания. - Валера, я прошу тебя: не надо, ты разбудишь сына, он испугается...

- Чёрт, - выругался Ярослав. Он не выносил, когда бьют женщин. Категорически. И готов был на любое насилие в адрес обидевших их не-мужчин. Мужчинами назвать подобных типов язык не поворачивался. Только что делать в подобной ситуации? Чужая семья - это чужая семья. Вмешиваться в разборки посреди ночи? Да и как? Он даже не знает, где они живут. Хотя можно идти на звук, их и из подъезда, скорее всего, прекрасно слышно.