Между морем и ветром

– Один переезд равен трём пожарам, – сумничал, походя, Сева. – Вещами обрастаешь незаметно.

В данный момент ему важно было просто ничего не съязвить про то, как его любимая и драгоценная ничего, совсем ничего, не покупала. Это была одна из тех мелочей, за одно лишь упоминание которой она могла обидеться на неделю. За рамки разумного Ксюша в своих покупках никогда не выходила, и повода для очередной беседы и принятия совместного решения парень не видел. Да и мама ему давным–давно наглядно объяснила, что проще лишиться тысячи рублей из семейного бюджета, чем неделю видеть перед собой обиженную и оскорблённую в лучших чувствах женщину.

– Угу, – поддакнула его маленькая транжира. – Блин, сейчас всё это тягать.

– С какого это перепугу? Ты езжай домой и сиди трынди с Юлькой, мы с Яром всё сами перевезём. И не надо на меня так смотреть, ты знаешь, что я прав. Тогда мы выбрали супер неудачное время и никто нам помочь не мог, а я не хотел с тобой спорить, но сейчас настаиваю. Не женское дело таскать чемоданы.

Ксюшу так и подмывало сказать что–нибудь феминистическое, но в словах её учёного во всех смыслах слова мужчины как всегда было слишком много разумного. Да и тягать туда–сюда сумки желания не наблюдалось. А вот сбегать к Светке и посудачить! Если ещё и Юлька подъедет!

– Буду хорошей женой и не стану спорить, – едва не пропела она довольным голосочком.

– Думаю, после перевозки и переноски всего нашего барахла сил на проверку твоей хорошести у меня останется не так много, – вздохнул Сева.

– Я приготовлю ванну с пеной, а потом сделаю тебе массажик, – коварная обольстительница лавировала между упакованными вещами, умудряясь призывно и чертовски соблазнительно вилять бёдрами, в его сторону, – поцелую вот так, – она положила руки на его плечи и потянулась к нему всем телом, становясь на цыпочки, вытягивая шею, прижимаясь.

Она планировала просто поцеловать. Ну ладно, может, не просто, а с чувством, как обещание бурной ночи. Исключительно в полезных целях – например, как мотивация ему беречь себя, ну и для хорошего настроения. Но поцелуй оказался совсем не лениво–соблазнительным, многообещающим.

Как только их губы соприкоснулись, Ксюша застонала, прижалась сильнее, и Сева ответил ей тем же. Её разумный, сдержанный и цивилизованный мужчина превратился в неистового варвара, сдирающего одежду, не заботясь о её целостности

И эти редкие моменты, когда он терял контроль окончательно, поддаваясь инстинктам, зову её тела, будили в ней самые порочные и сладостные желания.

Дверной звонок истерически визжал уже секунд десять, а парочка лишь начинала осознавать, что значит этот противный звук.

– Ярослав, – первым опомнился Сева и чуть отстранился, оглядел разгром, что они учинили. – Чёрт, мы разбили твою красную вазу.

– На счастье, – безразлично ответила ему девушка, которая даже пыль с неё стирать не разрешала, тряслась как мама–пингвин над единственным яйцом. – Это, в любом случае, того стоило.

Она лежала перед ним, обнажённая и прекрасная, растрёпанная, с затуманенными страстью глазами и покрасневшими щеками, искусанными им же сладкими, приоткрытыми сейчас ярко–красными манящими губами.

Но отвратительный трезвон не смолкал. Нужно было открывать дверь наверняка взбешённому Ярославу.

– Я пойду, – он сглотнул, глядя на свою прекрасную женщину.

– Иди, – ответила она так, словно и не собиралась подниматься и приводить себя в порядок для встречи брата.

– Иду, – так же лаконично ответил он и нагнулся, чтобы поцеловать–таки соблазнительные губы, но на полпути изменил траекторию и лизнул дерзко торчащую грудь.

– Сева! – Ксюша подлетела в один миг, но посмотрела не недовольно. Она была снова голодна. В самом неприличном значении этого слова.

– Переедем, и ты вся моя, – низким голосом произнёс возбуждённый снова мужчина, которому предстояло через пару мгновений предстать перед глазами не просто друга, но и брата любимой.

– Я давно вся твоя, – Ксюша говорила серьёзно, убрав из тона все соблазнительный нотки. – Навсегда.

– Люблю тебя, – шепнул он, поднимая её за талию и подталкивая в сторону ванной. – Топай давай, а то Яр меня убьёт, – намекнул он на то, что может снова не сдержаться, натягивая шорты на голое тело и быстро двигаясь к источнику мерзкого звука.

– Я тоже тебя люблю. Ужасно, – ответила она, скрываясь в ванной.

– А я вас сейчас просто ненавижу, – донёсся голос Ярослава. Сева очень невовремя открыл входную дверь. – Сева, ну твою же мать! Я должен полчаса стоять и как дебил…

Ксюша включила душ и дальше ничего не слышала. Ей не было стыдно, вот ни капельки, зато распирал смех. Смех по–настоящему счастливого, влюблённого и любящего человека.

Эпилог

Восемнадцатое декабря стало самым знаменательным днём для Севы и Ксюши. И вовсе не потому, что они решили пожениться или поженились, и никто никому не делал предложений, и даже никто не забеременел после незащищённого взрыва страсти на чемоданах и коробках.

Нет. Всё было куда прозаичнее.

Два переезда.