Между морем и ветром

– Славочка, пообнимай меня ещё немножечко, а то мне так холодно, что аж зубки стучат, – перефразировала Света его тираду. – А Оксана хорошая. Я действительно тут что–то комплексами поросла с ног до головы.

– Совершенно без причины, притом, – заметил Ярослав, но к его словам подруга не прислушалась, однако спорить не стала.

Домой приехали уже заполночь, ополоснулись, поели, только вот легли спать не как обычно, обнявшись, а раздельно.

Светка держалась из последних сил, чтобы не сдавить в объятиях, не прижаться–приклеиться. Была уверена – не хватит душевных сил, если он будет хоть на сантиметр ближе. Сорвётся. Разговор на пляже всколыхнул все страхи, все сомнения, и теперь она не могла уснуть, раз за разом прокручивая одни и те же печальные мысли.

Ярослав же, напротив, был полон оптимизма. Сцена у дома, когда он застал Оксану в слезах из–за самого минимального проявления мужской заботы, сказала ему многое. Она мечтала не о брате, об отце. Но отца у неё нет, так же, как и у него, а брат есть, и он рядом.

«И всегда буду рядом! И не позволю каким–то ушлёпкам обижать мою девочку!» – с мягкой улыбкой мечтал он.

Его потребность заботиться и оберегать всегда находила выход. Раньше это был Димка, сын маминой подруги. Потом появился Сева, гениальный мальчик, который знаниями интересовался куда больше, чем спортом или девочками, по крайней мере, до поры до времени. Светка, которую нужно было защищать от толп озабоченных поклонников в старших классах.

Парни выросли, возмужали, научились завлекать и соблазнять девчонок по его методике и в помощи больше не нуждались. Света, взрослая, умная и самостоятельная барышня, давным–давно не позволяла ему командовать своей жизнью.

«Хотя совместное проживание даёт свои плоды. Она стала вся такая мягонькая, женственная, ласковая», – думал Ярослав.

Шторы они так и не повесили, поэтому в спальню проникал свет от прожекторов на крыше дома и видимость была вполне приличная. Света сперва жаловалась на освещение, затем привыкла, а ему и вовсе было всё равно, в каких условиях спать, бессонницей никогда не страдал.

И сейчас он повернулся, оглядел фигурку спящей рядом подруги. Она дышала глубоко и размеренно, но ресницы чуть дрожали. Падающие из–за окна косые полоски тёплого жёлтого цвета вероломно подсвечивали её лицо.

– Ты чего не спишь? – спросил Ярослав.

– Я сплю, – ответила она, на размыкая глаз.

– Притворяешься, я же вижу, – настаивал он.

– Не могу уснуть, – призналась Света, садясь на постели. – Я понимаю, что это глупо, недостойно и вообще, но меня ужасно пугает, что ты отдалишься.

– Свет, ну ты же умная женщина, твою ж мать, – в сердцах выругался Яр. – Как я от тебя отдалюсь? Не говори ерунды. Оксану я знаю месяц, а тебя – почти всю жизнь.

– Кровь – не водица, – упиралась подруга.

– Да, мы с ней быстро сошлись, здесь ты права. Но, Светик, мы ведь с ней взрослые люди. Она выйдет замуж, будет заниматься семьёй, ей будет просто не до меня. Надеюсь, мы будем общаться, но не думаю, что так, как с тобой. Не волнуйся. Тебя мне никто не заменит – это сто процентов, – он сгрёб любимую и самую дорогую подругу в охапку и откинулся на простыни, так, чтобы она оказалась сверху. Обнял ногами – Всё, не отпущу, не боись.

– Славик, – возмутилась она. Впрочем, для возмущения в голосе звучало слишком много довольства. – Отпусти, мне так неудобно.

– Ничего не знаю, спи так. Сама боялась, а теперь отпираешься, – вредничал Ярослав.

– Положи меня к себе под бочок лучше, как обычно. Так мне неудобно. А отпускать не надо, – попросила она.

– И не собирался.

Её переместили на матрац, чмокнули в плечо, обняли крепко–крепко, и стало хорошо и спокойно. Да и как по–другому, если она с ним?

Его запах, размеренное дыхание, тепло его тела – всё то, к чему она привыкла и от чего не готова была отказаться – согревали душу, баюкали, утешали и вдохновляли.

Она и сама не заметила, как прекратила искать квартиру, как стала называть его дом своим, как свыклась с мыслью, что у него никого нет. Никого, кроме неё.

«Ко мне, похоже, возвращаются старые мысли. Надо гнать их поганой метлой», – засыпая, думала Света.

Когда–то давно, ещё в школе, она влюбилась в него безумно, со всем подростковым пылом. Гормоны бушевали так, что ей сложно было учиться, заниматься повседневными делами и сложно было общаться с ним дружески, как прежде.

И она давила, давила эти чувства. Гнала прочь мысли о нём. Изо дня в день, из ночи в ночь.

И сама не заметила, как расцвела. Не видела, как её влюблённый взгляд, мечтательный и нежный, привлекает парней. Как стыдливый румянец первых эротических ощущений и мыслей трогает щёки, ещё больше манит кавалеров. Как томные вздохи соблазняют кругом всех мужчин, что оказываются рядом. Всех, кроме него.

Но он не замечал. Не видел. Не чувствовал. А она скрывала. Скрывала так, что со временем перегорели, истлели, рассыпались прахом первые чувства. А дружба осталась.

Крепкая, проверенная временем, различными ситуациями и её любовью. Робкой и в то же время безумной, глубокой и всепоглощающей.