Между нами

– Твою ж…– выругался Майоров.

Больше я ничего не слышала. Голоса превратились в шум. Я закрыла глаза, потому что видеть свет стало больно. Ног не чувствовала. Кажется, кто-то меня нес.

Денис, наверное. Вряд ли Нина смогла бы.

Последнее, что я ощутила, – влага между ног. Как будто месячные.

Но у меня не может быть месячных.

Я беременна.

Или уже нет?

Глава 8. Никогда

Я очнулась в стерильной комнате. Ко мне почти сразу пришел врач и рассказал, что ребенка больше нет.

Доктор сообщил, что я молодая и здоровая, а моя замершая беременность – это не приговор.

– Все будет хорошо, Надя. Повезло, что Денис Сергеевич сразу привез вас к нам. На скорой могли потерять время в пути и формальностях. Мы успели вовремя. Отдыхайте сейчас. Вам нужно восстановиться.

– Спасибо, – ответила я бесцветным голосом.

– Я провожу к вам Дениса Сергеевича.

Он сразу вышел. Я не успела сказать, что не желаю видеть вообще никого сейчас, тем более Дениса Сергеевича.

Очевидно, Майоров привез меня в частную клинику, где не действуют больничные законы изоляции.

Повезло, блин.

Денис вошел в палату и присел на стул возле кровати. Я сжала губы, изо всех сил старалась не плакать.

– Надя, я так испугался. Ты как?

Я посмотрела на него из-под бровей. Как я? Она еще спрашивает.

– Болит? – задал Денис второй идиотский вопрос.

Я пожала плечами, снова не находя слов.

Слезинки все-таки покатились по моим щекам. Денис взял меня за руку, сжал ее и продолжил добивать жалостью.

– Это ужасно, малышка. Но главное, что ты в порядке. Доктор сказал, у тебя началось опасное кровотечение. Мы приехали вовремя. Каждая минута была на счету.

– Ты уехал с вечеринки. Прости, что испортила праздник, – проговорила я, взяв себя в руки.

– Ну какой праздник, Надя…

– Никакой, – покивала я.

Я забрала у него руку, сунула ее под одеяло.

Денис сидел, склонив голову, молчал.

– Я верну тебе деньги за клинику. За все…

– Не надо мне денег, Надя! – Денис вскочил с табуретки. – Зачем ты устраиваешь этот цирк?

Он повысил голос, и меня это взбодрило, как ни странно. Моя боль превратилась в злость.

– Цирк? Я устраиваю цирк? Правда, что ли? А может, это ты смешон в роли клоуна со слезками на припудренной роже?

– Я пытаюсь проявить сочувствие, – стал объяснять Денис.

Я подняла руку, не желая слушать эту чушь.

– Все, что в тебе проявилось настоящего, я уже видела в театре. Так что хватит меня жалеть и изображать скорбь, Майоров.

– Считаешь, я изображаю?

– Разве нет? От тебя за версту несет облегчением. Ты не хотел ребенка, и теперь его не будет.

Денис вернулся на табурет и сел слишком близко ко мне.

– Ты тоже не очень хотела становиться матерью в девятнадцать, Надя. Или я путаю? Мы оба не хотели ничего, кроме удовольствия той ночью.

– Да, конечно, – поспешила согласиться я. – Конечно. Все сложилось как нельзя лучше. Для нас. Безусловно.

Я дышала носом, стараясь не реветь снова. Слова Дениса вроде звучали честно и резонно. Я не имела права осуждать, но было так больно. Чертовски больно и горько.

Я хотела этого ребенка. Я хотела родить ребенка от Дениса Майорова.

Да, я захотела, когда уже забеременела.

Неужели при таких обстоятельствах можно обесценить любовь, которая уже родилась и жила во мне.

– Надя, – Денис взял меня за руку. – Пожалуйста. Я понимаю, как тебе сейчас плохо.

– Вот уж вряд ли, – фыркнула я.

Денис прикрыл глаза и сам отпустил мою руку. Он дернул уголком рта, выдавая раздражение.

– Я пытаюсь быть чутким, внимательным, – процедил он сквозь зубы.

– Не пытайся. У тебя скверно выходит.

Я, наверное, была к нему несправедлива. Но в данный момент у меня не хватало просветления и трезвости рассудка, чтобы оценить его старания.

– Знаешь, врач сказал, что беременность замирает, когда плод нежизнеспособен. Если бы он продолжал развитие, то, скорее всего, родился бы с патологией. Все к лучшему, Надя. Ты пока, возможно, не в состоянии это понять, но это к лучшему.

Я сжимала кулаки, пока он говорил. Меня трясло от возмущения и злобы.

К лучшему!

Он сказал: к лучшему!

– Пошел вон, – тихо проговорила я.

– Надя.

– Уйди! Пожалуйста, – взмолилась я. – Уйди и не возвращайся. Если все к лучшему, то я никогда не хочу тебя больше видеть, Майоров. Никогда!

Он встал у кровати, качнулся на пятках, вздохнул.

– Как прикажешь, – проговорил Денис и вышел из палаты.

Я повернулась на бок, накрылась одеялом и завыла в подушку.

Конечно, он ушел. Привык слушаться мамочку и свою близкую Марго. Майорову за счастье убраться и не видеть меня больше. Я ему одолжение сделала.

Кажется, во мне бурлили какие-то препараты, потому что через пару минут мне стало так одиноко, а потом страшно. Я одна в Москве, в платной клинике. Денис мог бросить меня тут с неоплаченными счетами. Что я тогда буду делать?

Что я в принципе теперь буду делать?

Ребенок, которого больше нет.

Квартира с Ниной пополам отменяется.

Все мои планы на будущее можно восстановить.

Родителям даже знать необязательно.

В словах Дениса, наверное, был смысл. Я не была готова к материнству. Почему же так больно перестать быть мамой?

Слезы высохли, и я не заметила, как задремала.

Проснулась от смски Нины.