Между нами девочками, говоря…

— Жаль. Я попрошу твои рисунки у учителя рисования из старой школы. Как его звать?

— Не надо, я вас очень прошу, пожалуйста. Я принесу рисунки, если они вам так нужны, я нарисую все, что захотите!

Майга Эдуардовна задумчиво смотрела на красивого парня, который от смущения не знал, куда деть свои длинные руки. Он бы охотно удрал, если бы рядом, словно тень, не маячила Байба. Мысленно он посылал девочку ко всем чертям.

— Занятия у нас по понедельникам с утра и по пятницам после шестого урока. Чтоб обязательно явился! — добавила учительница.

— Мы с Даце об этом позаботимся, — пообещала Байба.

В субботу Даумант пришел на тренировку с блокнотом и фломастерами и, как только выдавалась свободная минута, старательно рисовал.

— Вот черт! — восторгался Хроникер. — Конопатый со всеми своими веснушками. И Валдынь. Бьет слева. И тренер. И Рыжий со скакалкой. У тебя, Даумант, глаз-алмаз. Чистый художник, хоть на выставку.

— Да бросьте вы, — смутился Даумант. — Училка заставила.

* * *

В воскресенье после обеда сестра попросила Дауманта посидеть с маленьким Андрисом. В блокноте рядом с боксерами появились изображения малыша — вот он пытается засунуть в рот ножку, вот смеется своим беззубым ротиком, рассматривает погремушку, плачет.

— Что это? Очередное увлечение? — спросил заглянувший в комнату Кристап.

— Отвали и закрой дверь с той стороны! — Даумант стеснялся и никому из домашних не показывал своих рисунков.

— Для начала хорошо, я бы даже сказала — очень хорошо! — разложив рисунки на столе, похвалила Даумаита учительница. — Тебе только недостает знания анатомии человеческого тела. У некоторых фигур непропорционально длинные ноги, у других, наоборот, туловище, но все это придет со временем. Конечно, если постараешься.

Даумант твердо не решил еще, стоит стараться или нет. Он чувствовал себя как человек, которого какая-то неведомая сила толкает вперед.

* * *

Через неделю вся школа толпилась у новой стенной газеты. Никто из попавших в газету драчунов, лентяев и прогульщиков не был назван по имени, но узнать можно было всех. Анонимный поэт, подписавшийся «Ученик», каждому посвятил подходящее четверостишие. В курильщике, который боязливо выглядывал из мальчишечьего туалета, все узнали Дауманта Петерсона из восьмого «б». Но кто это так здорово рисует? Восьмой «б» молчал.

В разделе «Обмен опытом» какая-то девочка прятала шпаргалки в кудряшках. Развеселило всех объявление, обведенное красным карандашом: «Внимание! Списывание издали! За консультацией обращаться к И. Я. Там же за небольшое вознаграждение можно взять напрокат морскую подзорную трубу».

Этого Имант долго не мог простить другу. Подзорной трубой он воспользовался один-единственный раз, чтобы списать у Петериса диктант по английскому языку. Этот заковыристый язык, на котором говорят одно, а пишут совсем другое, Имант не переваривал.

Даумант старался изо всех сил, разрешал Байбе спрашивать заданное, один раз на уроке химии удостоился даже похвалы Мары Петровны, что в школе вообще было большой редкостью.

— Без тебя, Байба, я бы пропал, — шутил он. — Ты меня приручила, как Маленький принц Лиса.

А сам считал дни, оставшиеся до решающих соревнований, — все это время надо было держать себя в руках. А там видно будет.

Роберт Страут каждому участнику дал два пригласительных билета.

— Я надеюсь, что мой ангел-хранитель не бросит своего подопечного в столь трудную для него минуту, — слегка покраснев, Даумант протянул Байбе билет. Второй он вручил Иманту.

* * *

Соревнования проходили в зале спортшколы.

— Байба, моя гувернантка, — познакомил Даумант.

Хроникер, Рыжий и другие ребята в недоумении таращили глаза.

— Чему удивляетесь? У меня теперь, как у отпрыска миллионера, имеется нянька, изящным языком выражаясь — гувернантка.

Ребята загоготали. Байба обиделась.

— Уж и пошутить нельзя? — пытался исправить положение Даумант. — Я буду в четвертой паре. Держите кулаки!

У столика толпились судьи. В раздевалке для спортсменов Роберт Страут еще раз собрал своих воспитанников и предупредил — бороться честно, как подобает настоящим спортсменам.

Первым направился на ринг Рыжий. Даумант надел боксерские ботинки, голубые трусы, желтую майку и тщательно забинтовал кисти эластичным бинтом. Помогал ему Имант. Под ложечкой неприятно посасывало.

— Займись самовнушением, — советовал Имант. — Повторяй: я выиграю, я выиграю, я сильнее своего соперника. Как древние йоги.

Даумант боксировал уже с тенью, когда раздались аплодисменты и в раздевалку влетел Рыжий, пунцовый от возбуждения. Победа!

— Во втором раунде я его нокаутировал! Левой. Здорово иногда быть левшой.

— На ринг приглашаются Даумант Петерсон и Валдис Заринь, — произнес голос в репродукторе.

Дауманту показалось, что сердце его распалось на множество частиц и бьется теперь и в горле, и в висках, и в ладонях, и даже в носу. Рыжий, его секундант, приподнял канат и снял с плеча махровое полотенце.

— Натри подошвы! Что с тобой? Очнись!

Вынув из стакана с водой капу, Рыжий засунул ее Дауманту в рот.