Между нами горы

Я двинулся на юг и вскоре нашел то, что искал – узкую, петляющую, засыпанную снегом тропу, на которой могли бы разойтись две лошади. Она вела от озера в соседнюю долину через перевал. Понятно, что ребятня с рюкзаками не могла прийти сюда пешком через весь штат. Ногами они миновали бы, наверное, не больше нескольких миль. Разве что это был лагерь для редких «скаутов-орлов», в чем я сильно сомневался: лагерь был слишком велик и предназначался для множества людей.

Я начал мерзнуть. Шерсть грела мои руки лучше, чем джинсовая ткань, но и она пропускала холод. Мне срочно нужно было вернуться к нашему очагу.

Эшли проспала урывками весь день. Я продолжил прикладывать к ее ноге холод. Иногда это ее будило, иногда нет. Сон был сейчас для нее лучшим лекарством. Каждая минута сна превращалась в банковский депозит, подлежавший закрытию после прекращения наших с ней мучений. У меня было ощущение, что их конец уже не за горами.

Ближе к сумеркам, когда серость за окном сменилась на темную мглу, я вернулся с луком туда, где раньше видел следы всевозможной живности. Там я подтянулся на ветке и забрался на осину. Сидеть неподвижно мешал мороз. Когда уже почти совсем стемнело, я заметил углом глаза мелькнувшее белое пятно. Я пригляделся. Движение возобновилось.

Не более чем в пятнадцати ярдах от меня сидело шесть кроликов. Я медленно натянул стрелу, целясь в ближайшего к себе зверька. Сделав мелкий выдох, я нажал спуск. Стрела попала кролику между плеч, и он забился на снегу. Остальные так и остались сидеть, и я послал в них вторую стрелу.

Я торжественно принес в дом две кроличьих тушки на осиновой ветке и подвесил их над огнем.

Эшли складывала на коленях пазл.

– Всего два?

– Я стрелял три раза.

– Ну и?..

– Один удрал.

– Как так?

– Знаете, Лига стрелков и за такой результат присудила бы высший приз.

– Ладно, в порядке исключения я бы не стала с ней спорить.

Я зажарил кролика и даже нашел в чулане соль. Эшли впилась зубами в ножку. С миской супа в одной рукой и с крольчатиной в другой, она улыбнулась до ушей.

– Вы хорошо готовите кролика.

– Спасибо. Пусть хоть кто-то произнесет это волшебное слово.

– Между прочим… – Она неспешно жевала, наслаждаясь вкусом. – Не очень-то похоже на курицу.

– Кто вам сказал, что крольчатина должна быть похожа на курицу?

– Никто. Просто на курицу похоже буквально все. – Наклонив голову, она выбрала небольшую косточку. – Хотя нет, это не так. – Она выбрала кость побольше. – С тех пор, как я с вами связалась, я уже забыла, какой у курицы вкус.

– Спасибо.

Через полчаса между нами стояла тарелка костей и две пустые миски. Мы разлеглись, наслаждаясь чувством сытости. Сильнее всего меня порадовала соль. Я пролил после катастрофы столько пота, так напрягался, что электролиты были нужны моему организму позарез. Пока что вполне можно было довольствоваться чистым натрием.

Эшли указала кивком на коробку с «Монополией» на столе.

– Вы играете?

– Давно не пробовал.

– Я тоже.

Еще через три часа она захватила три четверти доски, стала собственницей всех отелей, а я оказался на пороге банкротства, поскольку был вынужден платить аренду за каждый бросок кубиков.

– Ну вы даете!

– Помню, мы иногда играли в детстве.

– Иногда?

– Даже, пожалуй, часто. – Она бросила кубики. – Так какой у вас план?

– Дождаться конца снегопада, а потом подумать…

Она считала, передвигая свою фишку.

– Я не о том, как отсюда выбраться. Я спрашиваю, как вы поступите, когда вернетесь домой. С вашей женой.

Я молча пожал плечами.

– Выкладывайте!

– Я…

– Что вы заикаетесь?

– Да вы слова не даете сказать!

– Даю. Говорите. Как вы поступите? Такой хороший человек, как вы, не может плохо себя вести.

– Все сложно.

– Неужели? Добро пожаловать на Землю. Здесь все непросто. Я жду вразумительного ответа. Что вы ей наговорили?

– Кое-что.

– Вы не одиноки. Что именно?

– Такие слова обратно не возьмешь.

– Почему?

– Потому что это… Она… – Я закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Вы были правы?

– Да, но это меня не извиняет.

– Рано или поздно вы перестанете принимать все так близко к сердцу. Я пытаюсь вам помочь. – Она указала на мой диктофон. – У вас лучше получается болтать с этой штучкой, чем со мной.

– Я с самого начала вас предупреждал.

– Вы не очень много на него записываете. Почему?

– Может, я уже иссяк?

– Знаете, человек всегда может взять обратно любые свои слова. Неужели вы сказали что-то настолько ужасное? Слова – это только слова.

Я отвернулся, ковыряя кочергой в камине и глядя на огонь.

«Палками и камнями можно поломать мне кости», как поется в детской песенке… Но если хотите нанести кому-то по-настоящему глубокую рану, воспользуйтесь словами.

Эшли спала беспокойно, бормоча что-то во сне. После полуночи я встал и подбросил в огонь дров. Потом скатал спальник с ее ноги и провел ладонью по ее бедру. Опухоль уменьшилась, кожа уже не была такой натянутой. То и другое было отрадно. Рядом с Эшли на фанере лежал пазл, приобретший какие-то очертания. Всю картинку еще нельзя было угадать, но в одном углу уже вырисовывалась гора. Увенчанная снежной шапкой.