Между нами люболь (СИ)

Пока я их рассматривала, он повернул голову и вдруг скорчил такую гримасу, будто увидел змею. Я фыркнула и отвернулась. Хотя по непонятной причине этот тип всегда смотрел на меня, как на полное ничтожество, в тот раз я так разозлилась, что пролезла в их сад и, да простит меня Аллах, вырвала редкие плюмерии. А ведь они были ни в чем не виноваты. До сих пор стыдно за этот поступок.

Потом я видела напыщенного пингвина не очень часто. А после случившегося с нашими родителями он и вовсе не посещал Сулдаг.

Но теперь вдруг вернулся.

У меня не было сомнений — прибытие Карима Умарова в поселок ничего хорошего не сулит. В лучшем случае он приехал, чтобы завершить начатое своим отцом. В худшем — превзойти его в деле разрушения чужих судеб.

И я как в воду глядела».

ГЛАВА 3

«Целых восемь лет огромный дом Умаровых по вечерам зиял черными глазницами, а теперь в них то и дело вспыхивал желтоватый свет. Я бы никогда в жизни больше не переступила порог этого проклятого дома, но моя будущая свекровь, мать Ахмеда, очень просила о помощи.

Она вместе с дочерьми Дилярой и Адиной вызвалась отмыть этот дом до блеска, но накануне Адине стало плохо. Не так давно у сестры Ахмеда был выкидыш, а теперь она снова была беременна, и ее сразу положили в больницу. Диляра осталась с сестрой.

Я согласилась помочь не из-за денег. То есть лишние деньги нам бы с Самирой не помешали, только я ни за что бы не взяла бы эти деньги. Я согласилась только ради будущей свекрови — негоже было портить с ней отношения. Правда, помолвки еще не было, прошло только соглашение, да и недолюбливала меня госпожа Саламат. Не знаю, что заставило ее обратиться за помощью. Разве что знала, да простит меня Аллах за такие слова, что я не возьму платы.

Два месяца назад я с замирающим сердцем во второй раз в жизни переступила порог дома Умаровых. На душе было тяжело, но я думала, что все из-за прошлого. Тогда я и не подозревала о позоре, который переживу здесь совсем скоро.

— Ты убираешь четыре комнаты на втором этаже, — распорядилась госпожа Саламат, — две гостевые, комнату Селима и комнату Карима. Я тебе сейчас все покажу.

Я кивнула и пошла вслед на ней.

Потом она куда-то ушла, а я стала убирать первые три комнаты, стараясь не думать о последней. Но, как не тянула время, все равно пришлось туда войти.

В полумраке виднелись силуэты огромной дубовой кровати с балдахином, массивного прикроватного столика и камина. Я включила свет и увидела над камином портрет.

Говорят, что дом, где висят портреты, не посещают ангелы. И я нисколько в этом не сомневалась. Какие ангелы вынесут место, в котором жил шайтан?

С портрета смотрел строгий седовласый мужчина с густыми усами. Керим Умаров-старший, убийца моих родителей.

Восемь лет назад он решил превратить наш поселок Сулдаг в курорт. Выбившись в люди и заработав много денег на строительстве, он и поселок задумал перекроить.

Наши маленькие домики, похожие на яичные скорлупки, господин Умаров собирался раздавить и удобрить ими землю — чтоб на ней выросли безликие, уродливые, многоэтажные наросты, которые заполнит шумная, кричащая, пьяная толпа и проглотит поселок, как хтоническое чудовище.

Некоторые местечки в округе уже постигла такая участь — даже Урсдаг теперь не тот, что десять лет назад. Но до нашего маленького рая цепкие лапы цивилизации еще не добрались. И сосновый лес, и горы, и бурлящая река, спускающаяся с гор прямо в прозрачное море, были такими же, как и сотни лет назад. На берегу вальяжно прохаживались гуси, рыбаки ловили рыбу, которую мы покупали и готовили потом в саду на углях.

Туристы не знали о существовании нашего поселка, и всех это вполне устраивало. Но только не Карима Умарова-старшего. Несмотря на то, что его отец был родом из этих мест, да и сам он провел здесь немалую часть жизни, сохранение традиций и привычного уклада не слишком его волновали. Вместо того, чтобы сберечь дух поселка, он почему-то желал его уничтожить.

На месте нашего и трех соседних участков должны были построить гостиничный комплекс. С соседями удалось договориться, а папа дал отказ.

— Люди, как и растения, имеют корни, — заявил он Умарову-старшему. — Без корней род зачахнет. Здесь жили мои предки, будут жить и потомки — я с места не сдвинусь. И никакими деньгами это не решить.

Правда, сыновей в нашей семье не было, но родители были еще молоды, поэтому отец не терял надежду и давал отпор как Умарову, так и приспешникам, которых тот подсылал.

Не знаю, что за золотые горы Умаров наобещал соседям, но они стали смотреть на отца косо и уговаривали оформить продажу. Говорили, что тогда мы, девочки, сможем учиться даже в столице. Последний довод был ударом по слабому месту, ведь папа и правда всегда хотел дать нам хорошее образование.

— Аллах-Аллах, не вводите меня в грех! — от этих разговоров лицо отца становилось пунцовым. Он начинал ругаться, а после читал истигфар*.