Между нами молния (СИ)

Вопли тупой блондинки из фильма восьмидесятых, уже случаются, где-то далеко за чередой домишек, которые нам с Майей приходится обогнуть в поисках моего конченого друга. Звездное зарево на небосклоне, трепещет в ожидании наших взглядов, но я тяну Миронову за собой, и она вымученно передвигает ногами, а могла бы сидеть на заднице и смотреть шедевр Стивена Кинга с банкой газировки.

- Минагаров, тормози! Мне надоело идти за тобой, как верблюд в караване.

- Тише, - я присаживаюсь и вслушиваюсь в окружающие шорохи. – Из беседки или вон за тем домиком?

- Что?

- Определенно домик!

Лишь подобравшись ближе, мы оба цепенеем от увиденной живописи маслом: Федька со спущенными штанами, нависает над Машей. Она в какой-то неземной прострации и издает едва понятные мычания.

- Твою мать! – я сдираю друга с девчонки и, не смотря в его рассеянные глаза, бью под дых. Он скрючивается и моя нога, выжимает кровь из его носа, прямо на поблескивающую в лунном свете траву. Майя соображает реактивно и поднимает подругу с земли.

- Все в порядке? Он не успел? – различаю ее вопрос, адресованный плачущей девчонке за своей спиной, и снова возвращаюсь к Домину, что ухмыляясь, проверяет на прочность передний зуб, расшатывая тот пальцем. Я помогаю ему с тем, что выбиваю боковой резец и, прихватив за липкую футболку, спрашиваю:

- Тебе совсем крышу снесло?

- Я восполняю то, чего не могу получить. Тебе ли не знать, братишка. В городе, ты не задавал мне таких вопросов и мы тр@хали ту, что понравится, без ее разрешения и светских бесед!

Майя обеспокоенно косится на меня и по-прежнему поглаживает рыдающую Машку на своей груди. Я оборачиваюсь обратно к другу и, не размыкая губ, цежу достаточно четко:

- Мы не в Сочи и не исчезнем, как хреновы иллюзионисты! Если не придержись член при себе, я привяжу к нему веревку и буду водить за собой по пятам. Уяснил?

- Руслан нарядился в телку. – Усмешка выплевывается из его рта с кровавой слюной мне в лицо. Под ложечкой зудит, и я вырубаю друга, будто выпускаю весь скопившийся на него гнев, что разом загорелся у меня над головой. Я Аид (да, я обожаю мифологию), черт подери! И я отправил друга в путь по пустыне сознания!

Когда я разворачиваюсь на триста шестьдесят градусов, Майя уже иначе воспринимает мою улыбку. Она не моргает, и даже не дышит. Всё ее превратившееся в камень тело, рассыпается короткими вздрагиваниями, как хрустальная статуя. Одно дуновение ветра или мой шаг навстречу и она взорвется на миллион осколков.

- Майя, пожалуйста…

- Проводи Машу до нашего домика, мне нужно к брату.

Девчонка прилетает в мои объятия и сладко-горько стонет. Я обхватываю ее и взглядом «догоняю» Миронову, что мастерски пропадает в ночной симфонии звуков.

- Я не хочу к девочкам. Умоляю.

Я вздыхаю и отрываю Машу от твердой поверхности. Теплые и мягкие руки, ошейником смыкаются на шее, заставляя меня чувствовать себя неуютно. Что ж, идем туда, где будет комфортно нам обоим.

***

Перемещение от отдаленных жилищ до моего, занимает семь минут. Я вхожу в дверь, и парни расплываются в переполняющих эмоциях. Я намекаю им, чтоб прикусили языки. Аккуратно усадив Машу на свою кровать, я задергиваю шторку, что отделяет нас от любопытных и пошлых комментариев других жильцов, а потом вытаскиваю из-под кровати сумку и достаю рубашку без рукавов.

- Переоденься, а я пока…я пока, покурю на улице и поговорю с парнями.

- Хорошо. – Пискляво бубнит мелкая.

Три секунды и я на крохотной террасе. За мной выходят двое клоунов в пижамах с изображением королей тяжелого рока. Они братья, так что не удивительно.

- Нам надеть наушники на всякий случай? – интересуется один из них, поджигая мою и свою сигарету.

- Между нами ничего нет.

- Ага, а посреди ночи, вдруг будет. – Присоединяется второй, и мы выпускаем колечки дыма в воздух.

- Я серьезно, Федос накосячил и мне пришлось приютить ее, – гляжу на них обоих и понимаю, что им по барабану. Домин – кусок дерьма, по их мнению, и мои слова для них, точно не открытие Юпитера.

- Тогда сладких снов, Минагаров. Не жмись к ней утром, а то, знаешь, с петухами встает не только солнце.

Созвучие их голосов и приглушенный смех, бесят, как овсянка на завтрак и я хлопаю дверью, давая понять, чтоб шли на хрен. Только Машка не оценивает моей горячности. Круглые, как крышки от пивных бутылок глаза, с изумлением таращатся на меня. Я пожимаю плечами и стаскиваю с себя куртку, а после и кеды.

- Ты спишь на кровати Феди.

- Что? Нет, я не лягу на его кровать!!! Ты издеваешься, он только что набросился на меня и хотел изнасиловать!!!

Слезы водопадами, бегут по ее щекам, и я растираю переносицу, прося у чертова Господа бога, помощи выдержать эту ночь.

- Ты спишь у стенки. Места мало, так что будь добра, не шевелись. Не хочу проснуться утром на полу.

- Хорошо. Я тебя поняла.

Она проскальзывает под одеяло и жмется к деревянной стене, освобождая для меня целый метр пространства. Один на фиг метр! Я ложусь в джинсах и футболке, чтоб слухи о нашей ночевке не расползлись по лагерю.

- Спокойной ночи.