Между нами море

— Я… — ткнула я в теткин дом за спиной, — ключ от номера возьму.

Развернулась и спешно скрылась от них. Выходить обратно и не думала, пусть сами разбираются. Они ссорились. Сквозь приоткрытое окно, оставленное как обычно на проветривание, до меня доносились голоса. Наверняка в моей спальне их будет не слышно, но я не могла уйти. Напротив, стояла в темноте столовой и жадно ловила каждую фразу.

— Ты должна немедленно уехать, — приказным тоном сказал Гордей.

— А то что? — с вызовом поинтересовалась его подружка. — Что ты сделаешь? Полицию вызовешь, Черноморский флот, что?

— Господи, Милана, что за чушь ты несешь? — простонал он. — Хорошо, сейчас уеду я, что и кому ты станешь здесь доказывать своим присутствием?

— Блондиночке. Я буду играть на нервах блондинки, отравлять ей существование.

— Бред. Ты сама себя слышишь?

— Мимо, да? Слишком спокоен… тогда радушная хозяюшка? Она, да?

— Ты сейчас всех увиденных женщин перечислять будешь? — раздраженно поинтересовался Гордей.

— Ты меня беспокоишь, Гордей. Тебе разнообразия захотелось, это такой полет фантазии, да? Так я не против разовой акции, зачем нам расставаться? Ты явно поспешил, ты мне пока ничем не обязан, если тебя это беспокоит. Ну, почудил, бывает…

Она прижалась к нему и прошептала «поехали ко мне». Света мутных фонариков, на солнечных батареях, хватало, чтобы видеть их. Его, такого равнодушного, холодного даже, как морская волна в это время, и её, напирающую, неудержимую. Меня в этой женщине удивили две вещи: то как она безошибочно вычислила меня и Ульяну, пробыв на веранде буквально пять минут, и второе… среди её жаркого, страстного шепота ему в лицо, несколько раз проскальзывало «хочу», но ни слова о любви. Ни единого.

А может она права? Всю эту чертову любовь наверняка выдумали женщины, мужчины живут инстинктами. Мой немногочисленный опыт общения с мужчинами подсказывал: она на правильном пути. Милана опытный «охотник» и «силки» её самые продуктивные — секс. Она запустила руку ему под футболку, некрасиво оттопырились полы его пиджака, а я сказала себе: «— Немедленно дуй в свою комнату!» Шагнула назад, стараясь не прислушиваться к такому назойливому, к такому интимному шепоту и услышала Гордея.

— У тебя что-то упало, — довольно громко сказал он ей. Милана отлепилась и даже посмотрела вниз, на дорожку, в этот момент Гордей добавил: — Кажется, достоинство.

— Козел, — выплюнула она и закричала: — Ну, почему ты такой козел, чего тебе не хватает?!

— Идём, — взял он её за руку и потянул: — Идём, я сказал.

Они ушли в сторону выхода, а я так и стояла в темноте столовой. Жутко хотелось пить, а ещё забыть эту некрасивую сцену. Мне почему-то стало жалко Милану, но я понимала: приди мне охота высказать ей сочувствие вслух, я узнаю о себе много нового. «Нечего было подслушивать», — буркнула себе и отправилась в кухню налить воды.

Стук в дверь раздался неожиданно. Я даже вздрогнула, пропустив шаги к дому, поднялась с дивана, открыть, подозревая кого увижу. Гамлет. Прибежал сообщить, что непрошенная гостья уехала. Наверняка отирался поблизости и слышал больше чем следует. Уехал или нет Гордей не скажет — будет стоят и ждать, спрошу ли.

Я распахнула дверь рывком — Гордей. Хмурится и явно не знает с чего начать.

— Извини, — тихо сказал он, а я прижала палец к его губам — помолчи.

Кивнула ему — следуй за мной — и провела в столовую. Свет по-прежнему не горел, а в темноте он ориентировался плохо, мне пришлось взять его за руку и усадить на диван. Сама я опустилась на стул, покрутила кисти скатерти и тихо произнесла:

— Их было трое.

Глава 14

Гордей

Я сидел в самом темном углу комнаты, куда свет от фонарей под окном не доходил, поэтому видеть меня Ася не могла и всё равно не смотрела в мою сторону. Неловкость или опасения сбиться мешали ей. Она говорила и говорила, слова сами лились из неё…

Ужасные, страшные слова, а ещё страшнее случившееся. Случившееся… Значит произошедшее, минувшее. И ты беспомощен перед ним, жалок и ничтожен, абсолютно не можешь предотвратить или повлиять. А оно наваливается бетонной плитой, лавиной, душит, заставляя биться желваки, сжиматься кулаки до боли. Пульсирующие виски горят, отдают жаром, только всё бесполезно — ты опоздал. На каких-то чертовых восемь лет!

Она не пыталась давить на жалость, не сгущала событий, просто пересказывала факты. Но этого и не нужно, сгущать, мне даже в страшном сне такое не являлось. Самое ужасное, что я мог предполагать тогда — Ася утонула. То, что произошло на самом деле, почему-то звучало страшнее смерти. Хотя, казалось бы, вот же она — жива, чего печалиться, всё страшное позади…

Ни фига! Не позади. Пережитый кошмар всегда с ней, носит в себе уже долбанных восемь лет, не найдя сил расстаться, забыть. И Милане Игоревне нужно сказать спасибо, что приперлась сегодня сюда. Хера лысого бы я узнал, если не она. Ведь за той интонацией, с которой рассказывала Ася, явно прослеживалось: «Ты хотел правды? Вот она, эта правда — выбор за тобой!»