Между нами море

Работа в зале означала всё своё трудовое время контактировать с людьми. С разными характерами, с разной степенью воспитанности, с разной гибкостью сообразительности. Напряженная и утомительная. Перевода в отдел я добивалась долго, своей безупречной работой, а не «закулисными» интригами и место было бы терять очень обидно, Анька знала это как никто другой и поэтому так сочувственно на меня смотрела. Но в душе, каждая из девочек в отделе, я уверена, думали: хорошо, что не меня. Однако, то раньше, а сейчас, когда у меня совершенно иные обстоятельства, я так обрадовалась данному факту, что не смогла сдержать улыбку хотя бы ради приличия, ради того, чтобы не разочаровывать трепещущую от жалости ко мне коллегу. У меня даже моментально созрела идея, как обыграть это в свою пользу, чего сроду со мной не бывало. Мастером по извлечению выгоды из ситуаций я не была, даже близко.

— Как же всё вовремя! — вслух восхитилась я, радуясь дополнительному толчку для бесповоротного решения. — Не поверишь, Ань, шла заявление на увольнение писать.

— О-па… Вот это номер! Ну, ты даешь, подруга. Типа в отпуск, а сама стажировалась небось?

— Ты хороший человек, Анька, я тебе адрес черкну, ты приезжай ко мне отдыхать, — я поднялась и заторопилась в банк. Мне уже не терпелось, хотелось быстрее понять выгорит ли мой моментально созревший план.

Выгорел, ещё как выгорел. Марина Борисовна, руководитель нашего отдела, отводила глаза, завидев меня, а когда я предложила ей сделку, без промедления согласилась отпустить меня без отработки. Самолично помогла оформить бумаги, сбегала в отдел кадров и вскоре положила передо мной на стол мою трудовую. Домой я возвращалась воодушевленная — дня через три можно будет лететь обратно. По пути заскочила в кафе, прикупила кое-какой еды на вынос, для Гордея. Проснется голодный.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Однако, улетали мы не через три дня, а вместе и на следующее уже утро. Гордей организовал мой переезд молниеносно.

— У тебя много вещей, которые ты хочешь взять с собой? — спросил он.

— Да нет, тут всё хозяйское, мою только диван куплен, местный никуда не годился, но его я забирать точно не собираюсь. А личного… чемодан наберу.

— Отлично. Тогда собирай.

— Но… мне нужно позвонить хозяйке, сдать ей квартиру, она должна проверить, что всё в порядке, ничего не сломано.

— А ты что-то сломала?

— Нет, конечно, но так положено.

— Кем положено? — усмехнулся он. — Перестань, ты вон ей диван новенький оставляешь, пусть радуется. Давай мне её телефон, я сам с ней поговорю.

Пока я паковала чемодан, он созвонился с хозяйкой, договорился, что ключи мы оставим соседке и, я подозреваю, оплатил ей неустойку за то, что я не предупредила заранее. Доносившиеся обрывки разговора с кухни уверяли меня в этом, хотя Гордей, когда я порывалась вернуть ему деньги, утверждал обратное, дескать, ничего он ей не платил, облезет.

Ранним, таким же хмурым, как и предыдущее, утром мы сидели в самолете. Я у иллюминатора, Гордей на месте посередине. Третье кресло оказалось никем не занято, я посчитала это дополнительной удачей, а потом нахмурилась — не может же везти бесконечно. С чего бы это госпоже удаче так расщедрится в мою сторону?

— О чем ты думаешь? — спросил Гордей. Я повернулась к нему и тихо ответила:

— Собаку. Мне нужно завести собаку.

Он взял меня за руку, переплел наши пальцы и сжав их в общий кулак серьезно произнес:

— Мы будем счастливы, верь мне.

Глава 17

Стоило ему включить телефон, как тот принялся трезвонить, хотя благодаря разнице во времени, рабочий день здесь только-только начался. Сначала позвонила некая Алена, Гордей бросил взгляд на часы и попросил её сдвинуть запланированную с кем-то встречу на час позже. Следующим был человек, которого Гордей называл Сашей.

— Они согласились скорректировать пункт десять-один? — громко спросил он в трубку. — Отлично, Саша, подойди к Алёне, подпиши договор. Скажи, я распорядился. Перестань, мне давно известно, что она прекрасно подделывает мою подпись.

В одной руке он вёз мой чемодан, второй порывался в который раз приобнять меня, и как только его рука опускалась на мою талию, телефон звонил вновь.

— Да, мама, — подчёркнуто мягко. — Я помню, мам. Не волнуйся, о подарке я позабочусь. Я скоро заеду переодеться, и мы обо всем поговорим. Пока.

Машина Гордея поджидала на стоянке аэропорта. Как только мы разместились, он запустил двигатель и теперь уже сам кого-то набрал. К разговору я не прислушивалась, смотрела в окно, на торчащий из-за бетонного ограждения белый борт, расписанный красным шрифтом и очень похожий на тот, что примчал нас сюда, и думала — а вписываюсь ли я, в эту его неизвестную мне взрослую жизнь? Или я ворвалась из небытия, разрушила привычный уклад и перетасовала все ближайшие планы?

Гордей закончил разговор, отложил телефон и тронулся. Вид он имел несколько задумчивый, впрочем, почти сразу повернулся ко мне и сказал: