Между нами море

— Нет не всё. Тебе двадцать семь, Гордей, ты семью заводить собираешься?

— Именно, мама, именно. Всего двадцать семь, — поднялся я. Никакой срочности у того разговора нет. Сейчас перейдет к внукам. Только когда она их нянчить собиралась, между танцами и французским? Безусловно, я рад, что она ищет себя после ухода отца, только на мне пусть не отыгрывается. Я выразительно глянул на часы и протянул: — О-о… Всё, мам, я опаздываю, меня люди ждут.

Мать враз скисла, я послал ей воздушный поцелуй и скрылся за дверью, пока она ещё что-нибудь не выдумала.

Банки были небольшого объема. Набрал Васильича, посоветоваться, тот не ответил. Наверняка носится по пристани, а из-за шума волн не слышит. Тогда я добавил ещё одну емкость и направился в сторону касс. Одно из колес на прихваченной тележке крутилось через раз, её постоянно заносило куда-то вправо, следовало ручную брать, пери теперь эту дуру. С трудом объехал горы ламината и свернул в главную аллею.

Я бы сто процентов преодолел эти несколько метров, оставшиеся до касс, и даже не обратил на них внимания, не зацепи я тот стенд с макулатурой. Два верхних журнала соскользнули на пол, я поднял их, вернул на законное место и увидел её. С противоположной стороны магазина она неторопливо шла навстречу. Я зажмурился и помотал головой абсолютно киношным жестом. Сто раз прокручивал нашу встречу, сто раз представлял где увижу её впервые, но не в строительном, черт, магазине, заскочив на минуту за лаком! Так буднично, что кажется — не правда. Быть не может.

В руках держит блокнот, перелистнула страницу, закрыла его и… подняла глаза. Увидела. Резко остановилась. Точно, блядь, она! И нас разделяет несчастных метров двадцать… Я смотрел не мигая, будто, если моргну она рассеется туманным облаком. Ася вспыхнула, покрываясь румянцем, отвела глаза. Суетливо осматривается вокруг, словно защиты ищет. От меня защищаться собралась? Вцепилась руками в тележку скучающего рядом мужика. Я поначалу не обратил на него внимания, а теперь дошло — они вместе. Ася — моя Ася! — и гребаный армянин выбирают себе обои! Долбануться можно. Нет, я ничего против армян не имею, но на этом месте любой мужик — гребаный мудак.

Этого ей показалось мало — недостаточно ещё меня добила — Ася подхватила его под руку и стала разворачиваться, пытаясь одновременно пихать его и тележку. Мужик не сразу сообразил, чего от него хотят и поначалу упирался, она что-то шептала ему, а мне хотелось орать на весь зал. Перекрикивать эту дебильную мелодию, льющуюся из динамиков. Они скрылись за ближайшими стеллажами, я подхватил банки с лаком в обе руки.

Не смог. Я так долго искал её и не смог подойти. А сейчас не могу уехать. Припарковал машину ближе к выходу и сижу, как долбанный Пинкертон, в машине. Жду. Не хочу ставить в неловкое положение.

— Блядь, ты дебил? — спросил я себя. — Какое, на хрен, положение!

Они спустились через двадцать четыре минуты. Она осмотрелась по сторонам, я на всякий случай прижался к сиденью. Увидеть не должна, на парковке полумрак, а стекла машины затемнены. Ася, в огромных, темных очках, резво направилась к Жигулям, нетерпеливо скрылась внутри, её спутник складывал покупки в багажник. Белая «семерка» выглядело плачевно.

— Он её выкрал, держит в заложниках… что? Что?! Что, блядь! — долбанул я по рулю. Я ни черта не понимаю в этой женщине.

Я «проводил» их. Негласно, но не особо скрываясь. Оказывается, приехала к тетке, надо же. А потом долго стоял на углу и ждал, что армянин уедет. Поможет разгрузиться и уедет. Мне не хватило и часа, чтобы понять — человек не наемный и не случайный. Ворота и не думали открываться, а он выезжать. Я посчитал брошенные у машины окурки, захлопнул дверь и уехал.

Уехал недалеко, до ближайшего бара. Сто грамм виски и стейк, к которому даже не притронулся. Вискарь, напротив, опустошил до дна и попросил повторить. К черту! Все эти стенания и душевные муки, к чертям собачим. В топку их! Напьюсь, чтобы не думать, чтобы ни единой паршивой мысли не осталось.

Я дурак переживал, мучился, казнил себя за то опоздание, а она преспокойно обои выбирает! Не удивлюсь, если она тогда, восемь лет назад, и вовсе не пришла на эту встречу. И смыться наверняка планировала заранее. Да, пошла она! Я хлопнул второй стакан, чувствуя разливающееся тепло по жилам, заказал такси и махнул в «Пьяную устрицу», самый непотребный клуб в городе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Клуб оказался закрыт — рано. Я настойчиво постучал, куда они денутся, пустят, клиентами в это время не разбрасываются, не сезон. Недовольный охранник потребовал выметаться, но хрустящая купюра сделала своё дело. Бармен встретил постной миной. По барабану мне его недовольства.

— Текилу! Сразу три, — добавил я и спросил: — А музыка где?

— Ди-джей ещё не пришел, — ответил парень и наполнил мне три шота, как я велел. Я опустошил их друг за другом и махнул ему рукой — повтори. Тот повторил и заинтересованно уставился: — День не задался?

Ха! День! Стоит ли мелочиться…

— Бери выше, жизнь!