Между нами секрет

– Не дольше, чем «СпейсИкс» на Марсе, – шутит Жаров, и я невольно смеюсь под нос, хотя никто, кажется, его иронии больше не понимает.

– Чего? – тянут хором подружки.

– У меня тут баттл, я занят, девочки. Хотите – ждите.

Клуши мнутся на месте, постукивая каблуками, поглядывают на подушки с брезгливостью. В итоге присаживаются краем зада прямо на стол рядом. Фу, как беспардонно!

– Ритка-а-а, а подай кальян! – раздражает воздух дребезжащим голосом Надя, на что я демонстративно беру трубку и закуриваю, хоть особо и не люблю его.

– Валю где потеряла? – не удерживаюсь от укола, но та не тушуется.

– Скачет уже, наверное, на какой-нибудь шлюхе.

– Вроде тебя?

Мы сталкиваемся взглядами, но Надя не продолжает, а я уже корю себя за порыв.

– Ауч, – шипит на ухо Мила, оказавшись рядом, – а ты кусаешься.

Она стреляет глазами в Ярика, затем на двух подружек.

– Что? – притворяюсь инфузорией туфелькой.

– Подробности, Кукушка, я жду подробности!

Интересно, какие такие подробности, если я сама ни черта не понимаю. Прямо как на занятиях профессора Абрамяна, который говорит на французском с явным армянским акцентом. Но Милу мое молчание не останавливает: с новым коктейлем в ее руках приходят и новые вопросы.

– Вы спали? – спрашивает прямо.

– Нет! – от неожиданности выкрикиваю слишком громко, чтобы никто не обратил внимания, а потом добавляю тише: – Ты же знаешь!

– Что ты бережешь невинность для Полунина*? Да, знаю, – ржет надо мной Цыганова. – Просто хотела убедиться, потому что закрались сомнения.

Я хмурым выражением лица разгоняю направленные в нашу сторону взгляды и особенно усердно стараюсь отвадить Жарова, который, вместо того чтобы за игрой следить или под юбки газелей пялиться, на меня смотрит.

– Но что-то определенно было, – комментирует происходящее Мила, – если вы сводные, вам можно… ну…

– Отстань, – фыркаю на подругу и отбираю у нее коктейль, который после первого же глотка заметно бьет в голову.

– Это из-за него ты так напряглась у Вали? Теперь понятно, – болтает сама с собой, – я бы тоже из-за такого красавчика напряглась.

– Перестань прожигать в нем дыру, а то Милованов напряжется снова.

– Он после четырех месяцев разлуки покладистый, переживет, – говорит и тут же усмехается Мила, – хотя это, конечно, временная акция.

Мы хихикаем на пару, потому что обе хорошо знаем Богдана – покладистой можно назвать даже дикую пуму в сравнении с ним.

Парни после очередного удара о чем-то жарко спорят, толкаются в шутку, и я в который раз удивляюсь, с какой легкостью Ярик заводит приятелей в новых компаниях. Я так никогда не могла. Его же принимают без колебаний везде, даже Сережа вон с Богданом признали. А общего у них меньше, чем у меня с курицами, что заскучали и, махнув хвостом, ушли покурить, но по дороге споткнулись о более приветливых и заинтересованных, чем Жаров, парней.

Ему намекнуть, что добычу уводят? Прямо в этот момент.

– Мы целовались, – неожиданно даже для себя выдаю вслух и отвожу глаза, будто и не я сказала.

– Если бы я с таким жила в одном доме в период полового созревания, мы бы целовались на завтрак, обед и ужин, – улыбается Мила, а потом вдруг щурит глаза и замирает: – Бог мой, ты про сейчас? Вы целовались сейчас?

– Тише ты, Сережа услышит!

Уже жалею, что сказала, испуганно оглядываюсь на парней.

– Сережа переживет. – Она закатывает глаза. – Что? Он хороший парень, но тебе подходит, как «тимберленды» к свадебному платью. Знаешь ли, такая себе экзотика.

– И чего это ты про свадьбу заговорила?

– У тебя не получится сменить тему.

Но у меня все же выходит. В итоге после нескольких минут, посвященных заднице Жарова, который склоняется над столом в непосредственной близости от нас, мы обсуждаем, чем Мила занималась в Испании и как улучшила язык, пока не заканчиваем моими мечтами о Париже.

– Если бы ты так не противилась помощи, уже бы давно поглощала круассаны, сидя в красном берете прямо напротив Эйфелевой башни. Ну подкинет тебе богатый папочка денег и что? Это сделает тебя бесчестной женщиной? Тем более честь твоя, вроде бы, на месте, как мы выяснили. Пока на месте.

Смеюсь в голос, не пытаюсь спорить. И это уже точно коктейль бурлит в крови, потому что я прямо-таки заливаюсь хохотом. Мне даже не страшно, что кто-то услышит, правда ведь смешно! Но объяснять природу моих тараканов все равно нет желания.

Как я растолкую Миле, что до сих пор чувствую вину перед Яриком? За то, что, по сути, отобрала у него отца? Ведь, несмотря на их напряженные отношения, они как-то ладили до того… случая. Я не могу спокойно жить с этими мыслями, поэтому стараюсь не брать больше, чем нужно, чтобы удовлетворить основные по Маслоу потребности. Париж – уже вольность сверх нормы, с этим мне придется разбираться самой.