Между нами тает лед

И… такое ощущение, что и Кирилл не сомневается. Это совершенно другой Кирилл. Не тот, который сегодня в машине сказал, что вынужден терпеть. Я бы дала ему Оскар за такую профессиональную игру. Его рука покоится на спинке моего стула весь вечер. И он изредка дотрагивается до моего плеча: знаю, что для супругов такой жест – вполне нормальный, но… я так не могу. Я живой человек, и каждое прикосновение заставляет мое сердце биться сильнее и внутри нарастает напряжение. Я не могу так умело скрывать свои эмоции, как Кирилл. Я стараюсь, но боюсь, что все могут понять, что что-то не так. А мне бы этого не хотелось. Я итак уже жалею, что согласилась на все это. Нехорошо так поступать с родными Кирилла: они не заслужили быть обманутыми.

Вечер проходит весело, за рассказами двадцатилетней давности, воспоминаниями и шутками – я могу сделать вывод, что это очень дружная семья. И как же Лидия Павловна в нее вписалась. Она тут своя. Я даже сначала думала, что это ее родственники. А оказалось, что это дедушка по отцу. Вот ведь как бывает.

Даня около получаса лежит в коляске возле дедушки Кирилла, а потом все же именинник торжества покидает нас, чтобы отдохнуть.

Я и не замечаю, как за окном темнеет. Застолье уже длится несколько часов, за которые я два раза ходила кормить Даню. Но сейчас вижу: он очень хочет спать. Поэтому я извиняюсь перед всеми и планирую пойти в комнату: Кирилл пока не собирается вставать из-за стола, а сама настаивать на том, чтобы ехать домой – я не вправе. Но мне не дают уйти. Кто-то из сидящих выкрикивает:

-Даша, подожди. Давайте выпьем за новую семью Власовых. Итак, горько!

И все подхватывают. Я настолько теряюсь, что так и стою в ступоре, пока не ощущаю руку Кирилла у себя за спиной. Как он притягивает меня к себе и нежно целует. Все так, как я помню. Такое ощущение, что это происходит не со мной – все в замедленной съемке. Под радостные крики Кирилл заканчивает поцелуй, а я растерянно стою.

-Ну…. Я пойду.

И ухожу. Кирилл, наверно, очень жалеет, что привез меня. Ему пришлось целовать меня. Он же еле меня терпит.

Глава 50.

Даша

Даня засыпает, стоит мне покормить его. И я сама не замечаю, как в ожидании Кирилла, засыпаю сама. Не знаю, сколько проходит времени с момента, как я ушла, но из сна меня вырывает звук открывающейся двери. Я могу лишь видеть контуры фигуры, но я сразу же узнаю. Это Кирилл. Он тихо садится на кровать и устремляет на меня взгляд.

-Который час?

Мой голос еще хриплый из-за сна, поэтому я слегка откашливаюсь, а потом зажигаю светильник, стоящий на тумбочке.

-Даша, уже начало десятого. И я выпил. Извини, но нам придется переночевать здесь.

Я чувствую, что Кирилл пьянее, чем кажется на первый взгляд.

И еще: я уже знала, что сегодня мы никуда не поедем. Кирилл пил еще при мне. А зная его ответственность, навряд ли он стал бы рисковать жизнью нашего ребенка.

-Хорошо.

Кирилл хмыкает, а я устремляю на него свой вопросительный взгляд.

-Думал, что не сразу согласишься.

Наверно, это действие алкоголя так влияет на него. Кирилл больше не отрешен в общении со мной. Потому что до этого я не знала, что мне говорить и как себя вести с ним. Он казался таким безразличным.

Почему-то глубоко вздохнув, Кирилл говорит:

-Лягу на полу.

И идет к шкафу, открывает его, долго стоит, перебирая что-то на полках, а затем вытаскивает одеяло. Я наблюдаю за его действиями, пока из меня не вырывается то, что я старательно сдерживала несколько секунд:

-Тебе не обязательно спать на полу. В кровати точно хватит места на двоих.

Кирилл застывает изваянием напротив меня, а те секунды, что он сверлит меня взглядом, кажутся вечностью. Сейчас он откажется – и что тогда? Но глупо спать на полу – неудобно, холодно, и мы действительно поместимся на кровати вдвоем.

-Обещаю не приставать, - я пытаюсь пошутить, но, видимо, Кирилл не оценивает моего юмора. Он остается все таким же серьезным.

На секунду я вижу в Кирилле внутреннюю борьбу. Но в итоге, Кирилл начинает раздеваться и садится на край кровати с другой от меня стороны. Я не вижу его, поэтому намеренно поворачиваюсь в его сторону. Я чувствую необходимость смотреть на него. То, как он снимает свитер, расстёгивает ремень, снимает брюки. Как он когда-то сказал, что получает удовольствие, когда смотрит, как я кормлю Даню, так и я – не могу не смотреть на него: такого красивого и… почему-то холодного. Как же мне растопить этот лед в его сердце? Мы как будто поменялись местами – и я теперь понимаю, какого это, когда любимый тобою человек не понимает тебя или не хочет понимать. А еще хуже – не чувствует и доли той любви, которой поглощена вся твоя сущность.