Между нами война

– Поскорее бы! Устал я уже от этого скользкого весла. У меня копчик болит. – жаловался более прагматичный шутник Алессандро, удивляясь наблюдательности Тарроса. – Что ты ожидаешь от прибытия сюда? – он оглянулся через правое плечо на товарища, сидящего сзади. Его смоляные, с винным отливом глаза, горели внутренней силой и уверенностью в себе. Они смотрели на окружающее с насмешливой иронией.

– Я? Ничего… Буду служить во благо Венеции. Слава великому Дожу! – выкрикнул Таррос, чем вызвал недоумение гребущих по соседству солдат. Ему льстила не столько фанатичная служба, сколько открывающиеся посредством ее пути для романтичной и мятежной натуры.

– Ты смешной, брат! – улыбнулся Алессандро. Но сразу же, немного насупившись, с грустью в голосе, продолжил. – Я уже скучаю по своей Каллисте. – проговорил он, задумчиво вглядываясь в густую зелень острова. В её изумрудных переходах пробивались острые и обтекаемые шапки темных деревьев.

– Надо же, твоя! Не забывайтесь, вы оба, с ней вместе – я все еще ее брат! – дружелюбно засмеялся в ответ Таррос.

Алессандро вновь заулыбался. Молодые люди стали друзьями в раннем детстве, когда отец Тарроса уплыл с Крита из-за семейных распрей. Его тоже звали, только на греческий лад, Александрос. По образованию он был судостроителем.

У Александроса был старший брат – Алексис Каллергис, впавший в обиду на ученого братишку, который долгое время проучился на семейный бюджет обеспеченных землевладельцев в далёких Афинах. Алексиса страшно раздражало то, что Александрос не участвует в их общем деле. Все накопившееся недовольство вскоре выросло в скандал с последующим лишением имущества.

Александрос Каллергис, разочаровавшись в родственниках, удалился в Венецию, что бурно развивалась благодаря морской экспансии. Мужчина уплыл с женой и маленьким сыном, ожидая, что может быть там, в городе богатых морских волков, он станет востребован в своей профессии и самореализуется. Так и случилось.

Маленькая семья поселились в этом невероятном чудо-городе, выбрав среди множества районов различных дельцов рыбацкий квартал. Поначалу они жили довольно-таки скромно. Через год у них родилась пригожая девочка, которую назвали Каллиста.

Однажды Александрос познакомился с Алессандро Армандо, военным инженером – и последний, узнав о его таланте, посчитал, что грешно будет бросить развивать то, чему грек посвятил полжизни. Узнав друг друга лучше, они начали творить вместе.

Из-за бесславных и презираемых властями Империи корней грека, его венецианский друг дал ему свою фамилию, при условии, что тот примет Католицизм и приведет в Папскую веру свою семью. Александрос, будучи не слишком зацикленным на религиозности, согласился.

У Армандо тоже был сын, названный в честь него самого – Алессандро. Два мальчугана быстро нашли общий язык. Они вместе учились, вместе ели и спали, вместе повзрослели и возмужали. Их в один день посвятили в рыцари Ордена Святого Марка. Тогда Тарросу было двенадцать, а Алессандро – пятнадцать лет.

Знатная семья Алессандро Армандо благоволила Каллергисам, несмотря на их эллинское происхождение. Они были очарованы их прекрасным воспитанием и культурными манерами. Это было заметно, и не нужно было особо вглядываться – их редкая аристократическая внешность говорила сама за себя. Жаль только, что век Александроса и его жены не был долгим. Сначала от чахотки умерла мать Тарроса – Целандайн. Видимо, сырой венецианский климат навредил этой милой женщине, выросшей на щедрой земле. Вслед за ней ушёл и его отец от сердечной болезни – сказались переживания и, опять же, мокрота, бьющая по суставам. Но он успел сделать многое для флота Империи.

Маленькие Таррос и Каллиста остались одни. Семья друга не оставила детей на произвол судьбы. Отрока Александроса в возрасте тринадцати лет Армандо отдал в военную часть. В дань уважения отцу сироты, своего сына Алессандро мужчина отправил вместе с Тарросом, чтобы детям было не слишком тяжко. Вдвоём легче было противостоять жестокости казарменной жизни.

Надо отметить, что суровые условия воспитания закалили парней. У каждого был свой талант, дарованный Богом. Алессандро был более облагодетельствованный в учебе, подсчетах и точных науках – его было не обвести. Это могло стать фундаментом как и в архитектуре, так и в экономических и правовых направлениях. Обе ветви были особенно важны для Венеции. Он также замечательно владел грамотой и поэзией, особенно питая любовь к колким стихотворным высмеиваниям людей и их пороков.

Таррос же, в свои юные годы, демонстрировал окружающим исключительную проницательность и наблюдательность, умение просчитывать наперед, ведение тактики. Он был отличный стратег и замечательный, пылкий оратор, умевший словом зажечь глаза и сердца слушателей. Это в будущем и определило его судьбу.

Некоторые, наблюдавшие во время обучения за парнями, пророчили обоим великое будущее.