Между нами война (СИ)

— Ему без одного месяца пять, он не будет изучать эти предметы. Первые два пункта может и будет, если задания построить интересно, плюс скорее всего, согласится кататься на лошадках. Но как ты себе представляешь Мирона с этикетом? — перебила его.

— Я изучал эти дисциплины с трёх лет и, как видишь, жив-здоров, — высокомерно заявил король.

— Он жил в другом мире, — вздохнула я, понимая, что спорить бесполезно. — Ладно, как прикажете, Ваше Величество, только не гневайтесь, если он укусит учителя по этикету, или наденет глобус на географа.

— А ты для чего? Чему ты учила его, если он бросается как…дворняга безродная? — спросил Корвус, нависнув надо мной.

— Учила не быть мудаком и отвечать за свои поступки, учила держать своё слово и отстаивать свои права, учила быть настоящим мужчиной, — вскочила я и зашипела, как змея, прямо в лицо короля.

Раскаяние пришло с опозданием, и я резко замолчала, ожидая наказания за свою резкость. Однако никак не предполагала, что в качестве наказания Корвус набросится на мои губы в жадном поцелуе. Я отпихивала его, но он держал меня крепко за затылок, фиксируя голову, и целовал губы, пытаясь проникнуть языком ко мне в рот. Я стиснула зубы и не пускала его, возмущенно мыча и упираясь руками в грудь. Для меня этот поцелуй ничего не значил, больше ничего не значил, поэтому продолжала упорно сопротивляться напору. Наконец, я отпихнула его; мы стояли друг напротив друга, обмениваясь злыми взглядами и тяжело дыша. В глазах демона я видела не просто язычки пламени, в них бушевал огонь, настоящий пожар!

— Я приду к тебе сегодня ночью, будь готова, — хлёстко бросил Корвус и, развернувшись, ушёл из площадки.

Я облизала губы, почувствовав металлический вкус на языке. Кто ж так целует-то? Точно ненормальный демон..

Вытерла губы от крови, они слегка ныли и кровоточили.

И как прикажете понимать "я приду к тебе сегодня ночью"? Придёт как вчера, к Мирону? Но тогда он сказал бы "приду к Мирону". Он же не имеет в виду секс? Да ну нет, бред, я же ему не нужна, сам говорил. Или он хочет и здесь показать своё превосходство надо мной, взяв силой? Я так себя накрутила, что не замечала никого. Сумерки окрашивали полянку в насыщенные бирюзовые цвета, а я так и сидела, размышляя, что же мне делать? Как избавится от его внимания?

— Мааам, — теребил меня за рукав Мирон.

— Да, малыш? — машинально спросила я, выплывая из пучин мыслей, куда погрузилась с головой.

— Пойдём домой, я устал, — выдохнул мой никогда не устающий ребёнок. Ничего себе, волшебная площадка! Обычно мы уходили с прогулки после третьего-четвёртого "мам, ещё пять минуточек", а тут чудеса — сын сам попросился домой. Кивнула и подняла его на руки.

Мы медленно побрели в наши хоромы во дворце, где нас встретила моя мама. Она выглядела божественно прекрасно, кажется, за эти несколько часов она ещё похудела и помолодела. Чудо-мир влияет на мою маму, а как же я? Где хоть маленькое чудо для меня? Пока только одни расстройства и стрессы. Антонина Ивановна покрутилась, показывая нам своё элегантное платье сливового цвета с открытым декольте и пышной юбкой.

— Бабуль, ты такая красивая! — отвесил бабушке комплимент Мирон и выбрался из моих рук, чтобы обнять бабушку.

— Нет, нет, сначала ручки помой, — остановила его женщина и показала в ванную, — и Демону лапы.

Сунула поводок в руки ребёнку и хлопнула пониже спины. Я тоже пошла мыть руки.

Выйдя из ванной, мы с Мироном на пару обняли бабушку, восхваляя её наряд и красоту. Антонина Ивановна, с роду не красневшая, даже когда выпьет, покраснела, как маков цветочек, и потупила глазки, аки девица на выданье. А потом плюхнулась на софу, вот совсем не изящно, и ножки на журнальный столик положила в нарушении всех правил этикета.

— Идите купайтесь и переодевайтесь, иначе мы так на собственный бал опоздаем, — сказала женщина, и схватила книжку, которую читала до этого.

— Он не наш, он в честь Мирона, — поправила я и повела сына приводить себя в порядок.

— А Мирон чей? Наш! Значит, и бал наш, — сделала логический вывод мама, и я согласилась, что против такой логики не попрёшь.

На моей кровати лежало платье, уже выбранное моей мамочкой, роднулечкой, и туфли на шпильке. Я прошла мимо всей этой красоты к Мирону в комнату — у него на турнике висел его костюм: голубая рубашка с белыми брючками, стильно и элегантно. Я искупала сына, уложила его волосы и попросила потерпеть и не трепать их хотя бы до бала. Вот зайдём мы, красивые, на церемонию, а там хоть вырви их с корнем. Сын клятвенно заверил меня, что не прикоснётся к своей копне волос, я поверила и отправила его к бабушке. Потом ушла к себе, принимать душ. Переделав кучу мокрых дел, вышла посвежевшая, вкусно пахнущая и чистая в спальню, облачилась в красивое кружевное бельё и стала высушивать волосы.

— Ты там скоро? — заглянула ко мне матушка.

— Сейчас, только волосы досушу, — сказала я, жмякая их полотенцем.

— Ой, деревня, — она прошла мимо меня в ванную и показала на матерчатые рулонные салфетки, — вот, держи!

— Зачем они мне?