Между нами война (СИ)

— У нас здоровый ребёнок, он ни разу не болел! Вспомни, сколько раз ты боялась, что он в садике заразится? Ветрянка в садике скосила полгруппы — Мирону хоть бы хны. Ротовирус оставил детей дома с больными животами — он продолжает ходить, как ни в чём не бывало. Короной ты переболела, меня заразила, ребёнок был с нами в контакте — и ничего. Он у нас с крепким иммунитетом, и генами Климовых, — возмущалась мама. — И вообще, мы его водили по врачам, когда он до трёх лет не говорил, никто ничего не нашёл, даже в специальный садик с логопедами устроили, но Мирошка заговорил, сам, без всяких врачей и лекарств. Всё с ним хорошо, а этот имбецил пусть катится за хлебушком, мы воспитаем нашего ребёнка сами, без его помощи.

Я крепко обняла маму, шепча слова благодарности и любви. Мировая у меня мамуля, самая лучшая!

— Ну всё, спать пора, — похлопала она по руке, — иди, ты с утра на ногах, а завтра в зоопарк идти, ты Мирону с лета обещаешь.

— Угу, — согласилась я, поцеловала в щёчку родительницу и, шаркая тапочками, поплелась спать.

Утром меня разбудил сын. Он высыпал два пакета, принесённых его отцом, ко мне на кровать, и старался сильно не шуршать, разбирая коробки с игрушками. Плохо старался — я проснулась и открыла один глаз.

— Что ты делаешь? — хрипло спросила ребёнка.

— Посмотреть же можно? — виновато потупил глазки Мирон.

— Игрушки твои, малыш, я не буду их отбирать.

— Нет, дядя придёт — верну, — твёрдо пообещал сын, и вытащил большую жёлтую машинку-трансформер «Бамблби» на радиоуправлении. — Эту не верну, — он любовно погладил крышу машины и посмотрел на меня просящим взглядом.

— Хорошо, — рассмеялась я. Да уж, а Корвус угадал с предпочтениями ребёнка.

Мирон раскрыл все игрушки, коробки он отдавал Демону, и тот радостно таскал их по дому, оставляя куски картона по всему паркету. И почти все игрушки мальчик комментировал.

— Это верну, — ткнул он в набор Лего из серии City "полицейский участок". Хотя тематика интересная — но Мирон не усидчивый, для него что-то строить, собирать, складывать — это адовый ад. Он лучше это что-то разобьёт, разрушит, выбросит. А вот машинки, роботы и большой вертолёт, тоже на радиоуправлении, — это то, что нужно, это он оставит себе. Я соглашалась с ним, прекрасно понимая, что Корвус не заберёт подарки. Каким бы плохим он не был, была у него одна хорошая черта. Он был очень щедр и делал красивые подарки, не скупился на такие вещи. Собственно, все главные большие покупки к рождению ребенка — кроватка, коляска-люлька, комод для вещей, пуховый конверт для прогулок и одежда на первое время были куплены мной на деньги, полученные от продажи его подарков. Себе из украшений ничего не оставила — ни колечка, ни серёжек. Самый главный подарок был передо мной, и для него я была готова пожертвовать всем.

Когда с игрушками было покончено, а все коробки разорваны, Мирон неожиданно вспомнил, что мы сегодня идём в зоопарк, и спросил, во сколько начать собираться.

— Может, не пойдём? Там холодно, вдруг дождь пойдёт, — попыталась отменить поездку.

— Мама, ты же обещала! А обещания нужно выполнять, — заявил сын.

— Иди завтракай, как покушаешь, будем собираться, — вздохнула я.

Мирошка прыгнул в мои объятья и потёрся носом о мой нос, — это наш птичий поцелуй, как называет его сын, — и убежал на кухню, прихватив жёлтую машинку-трансформер, чтобы похвастаться бабушке.

Мы жили в Краснодаре, здесь была погода, отличная от Москвы. Несмотря на то, что на дворе стоял поздний ноябрь, в этом году у нас было мало осадков и довольно тепло, градусов 12–14.

Я проверила телефон, прочитала гневные сообщения от большого начальника, написала ему в ответ короткое — «я увольняюсь», и поплелась в ванную приводить себя в порядок.

После завтрака мы с ребёнком оделись и поехали в самый большой сафари-парк нашего города. Всю дорогу Мирон прыгал в своём автокресле, рассказывая, каких животных мы встретим, и размахивал руками. Я кивала и улыбалась. Три года молчания — и моего ребёнка больше не заткнуть, ни на минуту.

Мы вывалились из машины, Мирон почесал голову через шапку и скривился: ему не нравилось носить этот атрибут одежды, и он часто порывался его скинуть.

— Мам, на улице совсем не холодно, можно я сниму шапку? — канючил он.

— Нет, — авторитетно заявила я.

— Ты же — без шапки, — резонно заметил ребёнок.

— Я взрослая, и у меня волосы уши закрывают, — отмахнулась от его слов и взяла за руку. Он насупился, посмотрел на меня с обидой, но пошёл к кассам.

Очередь была небольшая: парочка таких, как я, мамаш, и две бабушки с внуками. Купили билеты на вход и специальную еду для животных, — со своей нельзя, — и наконец оказались в мире животных. Мирон счастливо побежал к первому же вольеру с птицами и восхищённо замер, смотря во все глаза на больших разноцветных попугаев.

— Смотри, какой красивый! — благоговейно ткнул он в птицу.