Между небом и гаражами

Но дойти до дома ему было не суждено ни сегодня… уже никогда. Дело в том, что в этот день сбылась Алешина мечта: с ним случилось чудо. Но не зря мудрые предупреждают, что надо быть осторожным при выборе желаний. Алеша мечтал о чуде, и оно свершилось. Чудо совсем уж необычное. Чудо из чудес. Не банальное какое- нибудь вроде того, как научиться летать, останавливать время или стать невидимкой. Нет. Он начал чувствовать запахи человеческой души. Теперь он мог за версту учуять, кто есть кто. Вот эта дама пахнет приятно, лютиками. Значит, она хорошая. А вот от этого несет, как из садового туалета. Значит, он подлец. Все очень просто. Смертельно просто.

И чем, интересно, вы думаете, закончилась эта история?

Все намного проще, чем вы себе представляете: Алеша просто задохнулся. Едва зайдя в метро, он упал замертво. Правда, сначала подергался немного.

Я тогда, помню, стоял рядом, смотрел на него и думал: «Вот актер, кривляется еще! Точно как все: не лучше, не хуже – до последнего за жизнь цепляется». Не понимаю, зачем мы его выбрали? Наверное, случайно, хотя Ему виднее…

Ой, простите, мы же не познакомились! Я – ангел. Звать – Иль- дар. Мне 23. Рост 181 сантиметр. Глаза карие, сам шатен. Ну, кажется, всё. Вернемся в 21175-й, на станцию метро «Щукинская», где мы и оставили нашего героя.

Лежит он, в общем, мертвый, уже закоченел. А люди ходят мимо и не обращают на него никакого внимания: мол, лежит и пусть себе лежит, поди, не сто баксов упало.

Только одна старенькая-престаренькая бабушка подошла. Вся седая, как в детских сказках. И сказала: «Вот мразь».

Потом мне это надоело, и я отправился к себе.

Небо

Алешкина душа уже поджидала меня там. Алеша стоял, немного сгорбившись и наклонившись вперед. В руках у него было направление в мой кабинет – кабинет номер один. Чуть помявшись, он сказал:

– Меня к вам направили, можно? Я кивнул:

– Входите!

Он зашел и застыл на месте. Немного качался, много вздыхал. Глаза были влажные, потерянные.

Он говорил медленно, запинаясь и теребя в руках свое направление:

– Извините, меня к вам направили, Ильдар Романович. Я ничего не понимаю, не понимаю, что происходит. Где я? Сколько сейчас времени? И что мне надо делать?

Алеша, очевидно, ждал ответов, но их не последовало. Вместо этого я встал из-за стола, подошел к двери и закрыл ее на ключ, который незамедлительно проглотил на глазах у вновь прибывшего. Затем взял со стола телефон и перегрыз провод. Сам же аппарат для пущей таинственности выкинул в окно.

– Что все это значит? Что происходит? – голос у Алеши не дрожал лишь потому, что говорил он шепотом. – Это больница? Я помню, как в метро мне стало плохо!

– Плохо? Ах ты, пес! Да ты хоть знаешь, как это – плохо?! Гореть заживо под напалмом – плохо! В Африке во время засухи неделю умирать – вот это плохо! – Я вскочил на стол, пнул стопку книг, лежащих на нем. – Ты смеешь говорить, что тебе было плохо?! Да мы тебе самую безболезненную смерть предоставили, а ты, подлец, жалуешься?

Это у меня такая тактика: шок шоком снимаю. После этих сцен вновь прибывшие, как правило, собираются, концентрируются и начинают более-менее трезво оценивать обстановку.

С Алексеем так не вышло. Он все расспрашивал – как, зачем и почему. Первые полчаса я пытался как-то объяснить. Но мы все ходили по кругу.

– И чего? – начал заново Алеша, – получается, что все? Капец…

Труп… Умер.

– То-о-очно… – мне уже это надоело.

– Бли-и-ин… Это же несправедливо. Вам, понимаете, нужен был какой-то человек для эксперимента, и вы вот просто берете и убиваете меня! Да? Просто раз – и все. И нет человечишки. Для вас-то я просто кролик подопытный, а у меня, между прочим, дети, жена, работа!

– Ты бы еще вечерний онанизм вспомнил… Не парься, все здесь будут. Сиди тихо, не скули. Все вы плакать начинаете, когда околеете, а пока внизу сидите, по земле ходите – даже спасибо не скажете. Свиньи все, свиньи.

– Бли-и-ин… Мне так хорошо жилось… – Алеша начал снова реветь. Он шмыгал носом, вытирал рукавом слезы и продолжал: – Я еще столького не успел. О господи, на что я жизнь потратил?! На суету…

Все было так бессмысленно… И почему я? Я так хочу вернуться. О-о-о! Я был бы таким хорошим, я был бы таким благодарным… я бы ценил каждую секунду и любовался бы каждой снежинкой!

– Эй, друг мой, не оттого ли ты такой печальный, что подох, как пес, на грязной станции метро? – спросил я его в вежливой, поэтичной форме.

– А-а-а!

– Ну все, хорош! Надоел! Как девочка, ей богу! Ты же боец! – мне уже начинало действовать на нервы это затянувшееся нытье. Обычно такого у моих подопечных не бывало. К этому времени все уже смирялись с мыслью о своей смерти и шли дальше по кабинетам. – Давай вставай, сейчас пойдешь во второй кабинет, там тебя наладят полностью, и потом снова сюда приходи. А чтоб тебе радостней было идти, я тебе вот что скажу: по возвращении из кабинета номер два я тебе открою секрет, как обратно на землю попасть. Ну, теперь все. Иди!

Алеша ушел, а я остался.