Между небом и раем

Каждое мгновение с ней — как отдельная жизнь. Которой у меня раньше не было. Я любил ее в любом настроении и в любом наряде. Но только не в те моменты, когда она настойчиво пыталась выяснить мои мотивы.

Ее вопросы о том, зачем я все это для нее делаю, мне не нравились. Но они звучали все чаще и все настойчивее. Моего опыта хватало на то, чтобы перевести все в шутку или ловко уйти от ответа. Не нужно ей знать, что время на исходе. Однажды меня не станет, и тогда ей придется остаться один на один со своими проблемами.

Когда-то Маша сказала мне, что чудеса случаются. Моя наивная девочка, она искренне в это верит.

А вот я не уверен, что чудеса возможны. Воспоминания о больничной палате еще свежи в памяти. И возвращаться туда я не намерен. Независимо от того, что будет дальше. И, если рак не удалось победить, то так и быть.

В моей жизни было много ярких моментов, какие-то из них можно было бы назвать чудесными. Но мое главное чудо — белокурая девочка, которая, непонятно каким чудом, смогла искренне меня полюбить.

А ведь когда-то я хотел, чтобы Маша провела со мной только месяц…

Усмехнувшись сам себе, понимаю, насколько глупым я был тогда.

Отпустить ее — все равно, что перерезать себе вены. Только от ее улыбки зависит, насколько солнечным будет день. И месяц превратился в два, а потом и в три… И теперь я вообще стараюсь не думать о том дне, когда однажды она уйдет. А день этот все равно настанет. Если меня не заберет рак, то когда-нибудь она захочет то, что я не смогу ей дать — ребенка. Сама захочет уйти, чтобы устроить свое счастье. У нее есть на это время. А мне останется смириться.

Маша верит в чудеса. А мне приходится быть реалистом.

Сейчас она прижимается ко мне во сне. Точно так же, как каждую ночь в этой квартире. Обычно я просыпаюсь на рассвете — старая привычка, оставшаяся еще с тех времен, когда мне нужно было успеть за день сделать очень много, и казалось, что так я могу растянуть двадцать четыре часа до двадцати пяти.

Каким же идиотом я был тогда! Думал, что мне подвластно все, что держу свою судьбу в своих руках. Я даже считал себя успешным тогда. Не подозревая, что по-настоящему ценные вещи находятся за пределами моего рабочего кабинета.

Маша потянулась к зазвонившему телефону, выключила будильник, потянулась.

— Доброе утро, — прошептал ей в шею, поцеловав лакомый кусочек кожи.

— Доброе утро, — шепчет она. — Нужно вставать.

Да, ей пора собираться. А меня ждет еще несколько часов без нее. Совершенно пустое время, когда каждая мелочь в квартире напоминает о девушке.

Она встает, идет в ванную. Я топаю на кухню, чтобы приготовить ей кофе. Маша быстро завтракает и, собрав учебники, выбегает из дома. Нахмурив бровки, спешит на лекции.

Выглянув в окно, провожаю ее взглядом, пока хрупкая фигурка не скроется из виду. Оглядываю комнату, которая словно замирает на несколько часов, пока Маша не появится на пороге опять.

Время медленно тянется, словно резиновое.

Забавно. Раньше я пытался растянуть его, чтобы все успеть. А теперь не знаю, как скоротать.

Я знаю ее расписание. Поэтому заранее подхожу к окну, чтобы дождаться появления знакомой фигуры. Но в этот день меня ждет сюрприз. Маша идет, но она не одна. Рядом с ней какой-то долговязый пацан. И он мне сразу не нравится. Смотрит на нее голодными глазами, будто сожрать хочет. А я не настолько наивен, чтобы не понимать, что этот взгляд означает.

Ревность ядовитой змеей пробирается в сердце, подогреваясь ее улыбкой, которая, мать его, предназначена не мне. Ну, чего ты стоишь с ним? Зачем тратишь время? Давай уже домой, Маша! Еще и пацан этот, лыбится, как полоумный. Жить ему что ли надоело? Не смей ее трогать, урод! Но он, бесстрашный, обнимает ее. Так. Будто ему это позволено.

Маша поворачивается к дому, быстро переходит дорогу. А я стою посреди комнаты и, как гребаный Отелло, сжимаю руки в кулаки.

— Кто это такой? — спрашиваю, как только Маша заходит в квартиру.

— Ты о ком? — спрашивает девушка, невинно хлопая ресницами.

— Маша! — мой рык грозно разносится по комнате.

Она снимает кеды, подходит ко мне.

— Если ты о парне, который провожал меня домой, то это Марк. Он учится со мной на одном факультете.

И так спокойно об этом говорит, будто это не значит ничего.

— Ты что ли ревнуешь? — спрашивает, игриво улыбнувшись.

— Нет, — вру, но как-то неубедительно выходит. Моя реакция — громче всяких слов.

— Он ничего для меня не значит, тебе не о чем волноваться.

Маша обнимает меня за шею, тянется к губам. Знает, как успокоить. Эта малышка уже хорошо меня изучила, и у нее есть пара приемчиков отключить мою бдительность. А я и сам рад позволить ей растворить мою ревность в своей нежности.

Глава 28

Маша

— Ну, я могу на тебя рассчитывать? — говорит Марк, задорно улыбаясь.